— Ты не уйдешь от меня, — улыбается Фил и снова подходит.
Теперь я вижу больше, когда приходит осознание. И мне не остановить его напор.
Но я понимаю, что должна хоть что-то сделать. Бороться. Не за себя — за будущее своего ребенка.
Снова поднимаю руку с сумкой, но Фил успевает перехватить ее до замаха и впечатывает в окно. Стекло не выдерживает. Оглушительный звон, боль в руке — и меня осыпают осколки. Мелкие сыплются и прилипают к коже, а большие то падают мимо, то больно режут. Фила тоже коснулось. Он одергивает порезанную руку, и я снова бью со всей силы сумкой, а потом, не обращая внимания на дискомфорт от стекла, бегу к выходу.
Уверена, он нагонит меня, когда еще не успею добежать до улицы, но прихожу в себя только черт пойми где. Дыхания уже не хватает, легкие жжет, голова кружится. И я останавливаюсь в каком-то дворе, не понимая, где нахожусь. Вряд ли я смогла далеко убежать.
Присев на скамейку возле подъезда, ищу телефон в сумке, но он как сквозь землю провалился. Скорее всего, выпал, когда я размахивала ею.
Вытираю неожиданно покатившиеся слезы и хватаю за запястье вышедшего из подъезда парня.
— Извините, — прошу, — можно позвонить?
Он, вероятно, принимает меня за сумасшедшую. Еще бы, сидит женщина в слезах и порезах, в волосах и на одежде, скорее всего, стекло, ладонь так вообще вся в крови.
— Пожалуйста, — снова говорю, и парень протягивает мне мобильный. — Набери сам, — смотрю на свои окровавленные и дрожащие руки.
— Говорите.
Закрываю глаза, вспоминая номер, который видела всего один раз. Но мне, конечно, хватило. Диктую цифры и, взяв смартфон из протянутой руки парня, прикладываю к уху.
Гудок за гудком…
«Только ты не оставляй меня», — мысленно молю, и она будто слышит мой немой вопль.
— Слушаю, — раздается слегка запыхавшийся голос.
— Рада, — к слезам прибавляются рыдания, и больше не могу выдавить из себя ни слова.
— Деточка, — теперь голос взволнован, — что случилось, ты где?
— А ты где? В Питере? — на эти вопросы, которые вряд ли можно было разобрать сквозь рыдания, мне понадобилось несколько минут, но Рада меня понимает.
— Да, в отеле «Four seasons». Приедешь или мне тебя забрать?
— Приеду, — отвечаю, чуть успокоившись, когда понимаю, что мне есть куда поехать.
— Буду ждать в холле.
Отдав пареньку телефон, спрашиваю у него:
— Какой здесь адрес?
Он называет и с сочувствием интересуется:
— Может, вам такси вызвать?
— Да, — киваю я.
— Куда?
— Вознесенский проспект, 1.
— Через две минуты будет машина, — опустив смартфон в карман, отвечает он. — Деньгами помочь? У меня есть немного.
Я улыбаюсь и, проверив наличие кошелька в сумке, качаю головой:
— Не стоит, спасибо, — даже пытаюсь улыбнуться, а он все равно стоит и чего-то ждет. — Тебя хорошо родители воспитали, ты не бросил человека в беде, — зачем-то высказываю никому не нужное мнение.
— Они классные, — улыбается парень и кивает на подъехавшую машину: — А вот и ваше такси.
— Еще раз спасибо, — поднимаюсь и, открыв кошелек, сую пареньку купюру. — Маме цветы купи, — улыбаюсь, пока он не успел возразить.
В машине занимаю место за таксистом, чтобы он не мог особо рассмотреть мой внешний вид. И да, стараюсь не испачкать салон. Водитель, слава богу, попадается неразговорчивый.
Рада ждет меня даже не в холле, а нервно меряет шагами тротуар возле входа в гостиницу. Интересно, а если бы я приехала одна в таком виде, то меня пустили бы сюда? Я была только в ресторане этого отеля, когда к Мише приезжали деловые партнеры, но и фасад, и холл кричали о дороговизне и пафосе.
Я вышла из такси, когда кровь уже запеклась и стягивала кожу. Жутко хотелось пить и спать, но я держалась, пусть и из последних сил.
— Детка! — зажимает Рада ладонями рот, увидев меня. — Идем скорее.
Под взглядами мы проходим через кажущийся бесконечным холл и входим в лифт. Я тут же прислоняюсь к зеркальной стене, меня начинает мутить, и из кабины выхожу на подкашивающихся ногах.
— Дай мне ноутбук, — прошу Раду, когда опускаюсь на белый диван, не заботясь о его сохранности.
— Тебе бы в душ и поспать.
— Сразу ноутбук.
— Как скажешь.
Она ничего не спрашивает. Гладит меня по волосам, выбирая мелкие осколки, а потом передает ноутбук.
Я смотрю в экран, хотя все расплывается перед глазами, но нахожу сайт банка и, снова закрыв глаза, вспоминаю пароль. Набираю, не глядя на клавиатуру, потому что помню расположение всех букв и цифр. Да и пальцы уже привыкли, не только память.
Деньги еще там. Вся сумма.
— Рада, у тебя есть счет?
— Есть, конечно, — отвечает она.
— Дай мне номер. Не бойся, я не…
— Не боюсь, — усмехается она, и в этой усмешке я вижу Вадима.
Грудь сдавливает, но я набираю номер ее счета и жду окончания транзакции.
— Все, — захлопываю крышку ноутбука. — Все деньги теперь твои. Отдай их Вадиму или забери себе — уже не мое дело.
— Давай я отдам все своей внучке, — Рада помогает мне подняться. — А теперь иди в душ. Потом спать.
Сплю я крепко, а просыпаюсь, когда уже за окном темно. Сразу бешено колотится сердце, когда вижу незнакомую обстановку, но бра на стене дает тусклый свет, в котором я вижу Раду. Она сидит на диване, облокотившись на руку, и вроде бы дремлет.
— Рада, — зову я, чувствуя, что не могу подняться.
— Что, детка? — тут же поднимает она голову.
— Что мне делать?
— Уезжай, Машенька, — впервые называет меня по имени. — Ты же сама знаешь, что надо. Вадим сам тебя найдет, когда будет готов.
— Если будет, — поправляю я, и сердце снова сжимается.
— Хорошо, будь по-твоему, — кивает равнодушно Рада. — Даже мне не говори, куда поедешь. Ты ведь уже решила?
Откидываюсь на подушку и смотрю в потолок. Да, а я ведь на самом деле уже решила.
Но никто об этом не узнает.
— Рада, мне нужен новый паспорт, но я не знаю, как его сделать.
— Я знаю, — поднимается она и тянется за телефоном. — Но я помогу при одном условии.
— Каком?
— Тебя будут звать Машей.
— Я так и хотела…
Не знаю, откуда у нее такие связи, но мне нравится быстрое решение вопросов. Я сутки лежала, ходила в душ и ела. Причем в ресторан даже не спускалась. Даже из номера не выходила.
