Она умоляла его не уходить, ибо не могла вынести мысли о том, чтобы остаться здесь совсем одной.
— Я должен, — сказал он.
Он вручил ей лишний кинжал, который она воткнула в рубаху и закре— пила на подоле.
— Я применю его против себя, если тебя убъют, — сказала она.
Его мучила мысль оставить ее такой беспомощной, но он ничего не мог с этим поделать.
— Убей меня сейчас, прежде чем покинешь меня, — взмолилась она. — Я слишком многое пережила, больше я не могу вынести.
Он слегка поцеловал ее в губы и возразил:
— Разумеется, сможешь. Ты сильнее, чем была прежде, и всегда была сильнее, чем ты думала. Посмотри на себя сейчас. Ты можешь сказать «убить» и «смерть», даже глазом не моргнув.
Он пропал, побежав к месту, где оставил своих друзей и гворлов. Когда он, по его расчетам, оказался в двадцати ярдах от них, то остано— вился. Он ничего не услышал, кроме крика ночной птицы и приглушенного вскрика откуда-то из замка. Опустившись на четвереньки, с кинжалом в зубах, он пополз к месту напротив света из окна своих покоев. Он ожидал в любой момент почуять заплесневелый запах и увидел ком черноты на фоне меньшей тьмы.
Но там никого не было, только мерцающие серые остатки паучьей сети говорили, что гворлы были здесь.
Он порылся по окружающему участку.
Когда стало очевидным, что никакого ключа к их местонахождению тут не было, а солнце вскоре откроет его часовым на мосту, он вернулся к Хрисенде. Она прильнула к нему и всплакнула.
— Видишь! Я все-таки здесь, — сказал он. — Но теперь мы должны убираться отсюда.
— Мы вернемся в Океаны?
— Нет. Мы отправимся за моими друзьями.
Они рванули рысью мимо замка и к монолиту. Отсутствие барона скоро будет замечено. На много миль вокруг ординарное место укрытия не будет безопасным. Гворлы, зная это, тоже должны ускоренно двигаться к Дузвиллнававе. Как бы сильно они не хотели заполучить рог, они сейчас не могли болтаться поблизости. Более того, они должны думать, что Вольф утонул или съеден драконами. Для них рог мог быть в данный момент недосягаем, но они могли вернуться, когда это станет неопасным.
Вольф гнал вперед. Они не останавливались, кроме как на короткие привалы, пока не добрались до густого леса Раухвальд. Там они ползли под спутанным терновником и сквозь переплетавшиеся кусты, пока у них не закровоточили колени, и не заболели суставы. Хрисенда рухнула без сил. Вольф собрал им для еды много росших тут в изобилии ягод. Они спали всю ночь, а утром возобновили свое продвижение на четвереньках. К тому времени, когда они достигли другой стороны Раухвальда, они были покрыты ранками от колючек. На другой стороне их никто не поджидал, как он опасался.
Это и еще одно обстоятельство сделали его счастливым. Он наткнулся на доказательства, что гворлы тоже прошли этим путем. На колючках терновника были клочки жестких волос гворлов и куски ткани. Их, несомненно, сумел обронить Кикаха, чтобы отметить дорогу, если Вольф последует за ними.
Глава 15
Через месяц они прибыли наконец к подножию монолита Дузвиллнававы. Они знали, что находятся на правильном пути, поскольку до них доходили слухи о гворлах, и им даже доводилось разговаривать с теми кто видел их издали.
— Не знаю, почему они ушли так далеко от рога, — недоумевал он. — Наверно они собираются спрятаться в пещере на поверхности горы и вернуться, когда поиски поутихнут.
— Или возможно, — добавила Хрисенда, — что у них есть приказ Господа сперва привести Кикаху. Тот так долго был как насекомое в ухе Господа, что Господь, должно быть, приходил в бешенство при одной мысли о нем. Может быть он хочет удостовериться, что Кикаху убрали с дороги, прежде чем снова послать гворлов за рогом.
Вольф согласился, что она может быть права. Возможно даже, что Господь собирался спуститься из дворца по тем же стропам, на которых он спустил гворлов. Это однако казалось маловероятным, так как Господь не захотел бы оказаться застрявшим здесь. Мог ли он довериться гворлам по части подъема его обратно?
Вольф посмотрел на ошеломляющие высоты континентальной ширины башни Дузвиллнававы. Она была, по словам Кикахи. по меньшей мере вдвое выше монолита Абхарплунты, поддерживающего ярус Дракландии. Она воспаряла на шестьдесят тысяч футов или больше, а существа, жившие на карнизах и в нишах, были точно такими же страшными и голодными, как и на других монолитах. Дузвиллнавава была бугристой, подвергшейся эрозии, иссеченой и щетинистой. В ее разрушенной поверхности имелась огромная выемка, придававшая ей вид темного разинутого рта. Великан казался готовым съесть всякого, кто посмеет его обидеть.
Хрисенда, тоже изучавшая дикие скалы и их невероятную высоту, задро— жала, но ничего не сказала. Она уже давненько бросила оглашать свои страхи.
Дело могло быть в том, что она больше не волновалась о себе, как подумал Вольф, а сосредоточилась на росшей в ней жизни. Она была уверена, что забеременела.
Он обнял ее одной рукой, поцеловал и сказал:
— Я хотел бы начать сейчас же, но мы должны несколько дней делать приготовления. Мы не можем атаковать это чудовище без отдыха и без достаточного запаса еды.
Три дня спустя, облаченные в прочную одежду из оленьей кожи и неся веревки, оружие, орудия для восхождения и бурдюки с едой и водой, они начали подъем. Вольф нес рог в мягком кожанном мешке, привязанном к спине.
Девяносто один день спустя они были на расчетной точке посередине пути.
По крайней мере на каждом втором шагу им приходилось сражаться с гладкой вертикалью, ненадежной и предательской скалой или с хищниками. Эти включали многостопную змею, встреченную ими на Тайяфайявоэде, волков с огромными цеплявшимися за скалы лапами, горную обнзьяну, топороклювов размером со страуса и маленькую, но смертельную рысь.
Когда они перевалили через верхний край Дузвиллнававы, то пробыли в пути сто восемьдесят шесть дней. Но ни он ни она не были теми же людьми, что вначале, ни физически, ни психически. Вольф весил меньше, но прибавил к своей силе намного больше выносливости и жилистости. На лице и теле он носил шрамы, полученные от рысей, горных обезьян и топороклювов. Его ненависть к Господу стала даже более интенсивной, ибо Хрисенда потеряла плод, прежде чем они достигли высоты в десять тысяч футов. Этого и следовало ожидать, но он не мог забыть, что им бы не пришлось совершать этого восхождения, если бы не Господь.
Хрисенда закалилась телом и духом благодаря испытанному ею прежде, чем она начала подъем на Дузвиллнававу. И все же дела на этом монолите были намного хуже, чем все прежнее, и она могла бы сломаться.
То, что она не сломалась, подтверждало первоначальные чувства Вольфа, что она создана в основном из прочной ткани. Воздействие тысяче— летия растительной жизни в Саду было сброшено как старая кожа. Хрисенда, покорившая этот монолит, во многом походила на женщину, умыкнутую из жестокой и требовательной жизни древних эгейцев. Только она была намного мудрее.
