Но сейчас дело обстояло иначе. Эти переживания не только затрагивали его лично, но и поражали интенсивностью психического напряжения.
А потом испытываемый им страх возрос до ужаса — и вдруг исчез, напоследок хлестнув шокирующей болью.
С невероятной скоростью граф преодолел несколько последних кварталов и ворвался в дом, распахнув двери с такой силой, что закачались висевшие на стенах картины.
— Анна! — проревел он, бросившись к лестнице. Но тут перед ним возник Данте, и Цезарь, резко остановившись, спросил: — Где она?
Данте отвел глаза.
— Понимаешь ли, Цезарь…
— Черт возьми, Данте! — Схватив друга за плечи, граф яростно встряхнул его. — Немедленно говори, где она!
— Мы не знаем, — пробормотал Данте.
Цезарь вновь встряхнул приятеля.
— Но как такое могло случиться?!
Тут рядом с Цезарем появилась Эбби, легонько коснувшаяся его руки. При обычных обстоятельствах даже этого легкого прикосновения было бы достаточно, чтобы он дал деру. (Дух Эбби имел отвратительную привычку поджигать демонов.) Но сейчас вампир даже не вздрогнул.
— Цезарь, я понимаю, что ты расстроен, — пробормотала она.
— Расстроен?! — проревел Цезарь. — Это слишком мягко сказано!
Но лицо Эбби оставалось спокойным — даже несмотря на то, что под воздействием рвущейся из Цезаря силы лампы вдруг замигали, а несколько штук взорвались, рассыпав брызги осколков (очевидно, ей уже приходилось иметь дело с нервничающими вампирами).
— Я тебя понимаю, Цезарь, но если мы собираемся найти Анну и Леве, то нам не стоит ссориться друг с другом.
Граф стиснул зубы, чтобы не зарычать. У него хватило ума понять: Эбби, конечно же, была права. Но в данный момент ему не хотелось проявлять благоразумие — хотелось крушить все вокруг!
Чуть отстранившись от Эбби, чтобы не совершить какую-нибудь глупость, Цезарь попытался взять себя в руки.
— Расскажите мне, что вам известно.
Бросив взгляд на мужа, Эбби проговорила:
— Анна и Леве прошли в ее комнату, чтобы горгулья мог обучить ее защищать свое сознание. Примерно через полчаса я понесла им перекусить и обнаружила, что оба исчезли.
— И вы ничего не слышали?
— Ничего.
— А в комнате? Может, там…
— Там нет следов борьбы, — перебил Данте. — Нет крови. Но есть кое-что, на что тебе следует взглянуть самому.
Цезарь кивнул и стал подниматься по лестнице. Переступив порог комнаты, где Анна пробыла столь недолго, он внезапно остановился, ощутив ее запах.
— Цезарь, быстрее, — тихо сказал Данте.
Граф заставил себя пройти в центр комнаты, декорированной в золотисто-желтых тонах, и осмотрелся. Вроде бы все тут было в порядке. А если и происходила борьба, то следов ее действительно не осталось.
Лишь приблизившись к окну, Цезарь внезапно почувствовал до отвращения знакомый запах.
— Гранат! — прорычал он. — Моргана!
— Мы тоже так подумали, — сказала Эбби, опускаясь на колени перед рыжевато-коричневым пятном, словно бы выжженным на кремовом ковре. — Раньше этого не было.
Цезарь нахмурился.
— Магия?
— Да. Хотя я даже предположить не могу, какая именно, — призналась Эбби.
— Должно быть, это портал, — процедил Данте; его серебристые глаза сверкали от ярости. — Портал — единственный способ, которым Моргана могла миновать моих стражей.
— Моргана захватила Анну! — Холодный страх Цезаря сменился бешеной яростью. Королева фей должна была умереть немедленно!
Резко развернувшись, граф вышел из комнаты, спустился по лестнице и прошел в вестибюль. Но Данте догнал его и заставил остановиться.
— Цезарь, стой! — приказал он, изо всех сил стараясь удержать друга на месте. — Ты не можешь броситься в погоню, не представляя, как действовать. И потом… рассвет уже совсем скоро.
Цезарь упрямо помотал головой.
— Нет! Я не могу оставаться здесь!
Данте, однако, не ослабил хватку.
— По крайней мере дождись Вайпера и Стикса. Мы все равно ничего не сможем предпринять, пока не узнаем, как и где разыскивать Моргану. Скажи, тебе удалось что-нибудь найти в книгах Ягра?
Решив чем-то отвлечь друга, Цезарь достал из кармана сложенный вдвое клочок бумаги, на который он переписал найденное стихотворение.
— Вот этот невразумительный стишок. Тут говорится об удалении Морганы в Авалон.
Отпустив друга, Данте разгладил бумагу и вслух прочитал:
Брата могильный пепел
Вынудит власть передать.
И крови древнейшей трепет
Заставит Артура восстать.
Фыркнув, вампир опустил листок.
— Черт возьми, что это может означать?
— Это значит, что Моргана твердо решила убить всех потомков Артура! — прорычал Цезарь. Стрелой метнувшись мимо Данте, он бросился к двери. — И Анна — последняя из ее списка.
Ему оставалось сделать всего один шаг, но тут дверь распахнулась, и на пороге появился Стикс. Какое-то время древний вампир вглядывался в искаженное яростью лицо Цезаря. Потом взмахнул рукой — и Цезарь, пролетев через вестибюль, спиной пробил стену и с такой силой врезался в мраморную колонну в соседней комнате, что затрясся весь дом. После чего всех поглотила благословенная тьма.
«Это последний раз!» — сказала себе Анна. Девушка лежала на спине, ощущая неровности заросшего травой заброшенного поля, и она решила, что больше не станет использовать свои способности.
Она хотела высвободить себя и Леве из портала Морганы, и ей удалось сконцентрировать свои силы. Но как только энергетический вихрь, созданный ею, коснулся портала, все вокруг взорвалось. По-настоящему взорвалось — со звездными всполохами, с жутким грохотом и с летящими в разные стороны обломками. Подобно этим обломкам взлетели и они с Леве.
Анна села и со вздохом помотала головой. Проклятого портала не было видно, а тошнотворный гранатовый запах сменился свежим запахом земли и насыщенным ароматом чистого воздуха. Но все ее тело ужасно болело — как будто по ребрам прошлись бейсбольной битой. Морщась от боли, Анна осмотрелась в поисках Леве.
Горгулья стоял позади нее и, словно поврежденную драгоценность, осматривал свой хвост. А крылья Леве, теперь походившие на обгоревшую тряпку, беспомощно висели у него за спиной.
Черт, ему еще повезло, что хоть хвост уцелел. Оказалось, что путешествовать через портал — даже хуже, чем ходить по деловому центру Чикаго в час пик.
— С тобой все в порядке? — спросила Анна, стряхивая с джинсов комки земли.
Леве опустил свой хвост. Его уродливая мордашка превратилась в гримасу, и он, взглянув на Анну, пробурчал:
