Книга Внеучебная Практика - Дарья Гусина

— Это не он, — волнуясь, тихо заговорила я. — Это не Олевский. Я вообще считаю, все это подделка.

— Что подделка? — Вележ очнулся от своих мыслей.

— Манифестация злого посмертия.

— Что за инсинуации, девочка?

— Нет! Инсинуации – это ваше шоу с призраком! — зашипела я. — Я видела Светлану! Я с ней говорила… три минуты назад! Она ушла, спокойно, по тропе, освещенной ярким светом. И она была совсем не похожа на… то недоразумение из эктоплазмы. Она повторяла, что кому-то грозит опасность. Но никого не винила!

Вележ подобрался и пронзил меня подозрительным взглядом:

— Ну… положим, ты что-то видела. Почему я должен тебе верить?

— Я же слышала… холод, часы… у меня ведь это не в первый раз! — я кусала губы от беспомощности, стараясь не подпрыгивать на месте, мне казалось, что Райяр и Олевский пристально смотрят мне в спину. — Я рассказывала!

— Верно, рассказывала, — медленно произнес форензик, слегка прикрыв глаза. — Призрак в туалете. Не трещи опять, дай подумать. Холод, часы… черные вихри, эктоплазма – все, как мы и ожидали. Люди слышат голоса в головах по разным причинам, но с тобой, тыковка моя, все сложно. Что ты ожидала увидеть в этой комнате?

— Не знаю. Что угодно!

— Вот именно. Скажи, я похож на дурака?

— Я не знаю!

— А я как раз дурак. Меня чуть не обвели вокруг пальца.

— Не понимаю вас, — сказала я чуть не плача. — Я, наверное, действительно неуч! Я не могу доказать, что это подделка, но…

— Зато я могу, — Вележ со вздохом отодвинул меня с пути и поцокал к начальству. — Господин Олевский, у меня есть основания предполагать, что все мы только что были свидетелями злокозненного обмана.

На бледном лице Антона Макаровича проступил слабый румянец.

— Поточнее, пожалуйста, — коротко попросил он.

— Поточнее после осмотра тела. Проверим уровень анти-коловрата. Если не ошибаюсь, фонить будет все, но не труп.

Вележ и Олевский немедленно занялись осмотром трупа.

— Скорее всего яд, — бормотал форензик. — Быстрый и безболезненный. Но это уже не наша область. Материальные улики пусть ищет следственная бригада.

— Вы правы, — произнес Олевский через некоторое время. — Странно. От Светы… от жертвы исходят эманации спокойной смерти, они слабеют. А вот все пространство вокруг... пятнадцать единиц.

— Так я и думал, — Вележ удовлетворенно кивнул. — Здесь было что-то вроде… джинна или хлебного духа(*). К телу его не привяжешь, а вот к месту – вполне. Обычная сделка: умертвию обещают какую-нибудь услугу  в обмен на маленький спектакль, и оно уходит, как только выполнит свою часть уговора. Я сам с подобным никогда не сталкивался, но читал о таком. Видите ли, мы узрели то, чего ожидали в данной ситуации: ужасная смерть, и как результат – рассерженное посмертие разоблачает своего убийцу. Но это ложь. Ложная манифестация – реплики расписаны заранее, воздействие, слегка гипнотическое, направлено на наши слух и зрение. Настойчиво повторяющиеся слова, «демон», «любовь», «кукла», должные привлечь внимание… а собственно, к чему они должны были привлечь внимание, господин Олевский? Что там за кукла такая?

(* хлебный дух – умертвие, зацикленное на голоде. Считается, что если пообещать пойманному в полночь духу хлеб, оно выполнит любое желание "заказчика". Класс агрессии низкий. Тип «аш»).

— Я расскажу, — подумав, кивнул Антон Макарович, — но не здесь. Не могу больше тут находится. Давайте выйдем и вызовем следственную бригаду.

— Хорошо, — Вележ посмотрел на часы. — Но прежде чем мы уйдем, сделайте темпоральный снимок текущей картины, чем подробнее он будет, тем лучше.

Я спускалась последней. Ветер трепал занавеску на площадке между первым и вторым этажами, одна половинка окна монотонно хлопала о раму. Это был обычный сквозняк, а дом, оказывается, пах морской солью. За окном клубились тучи. Должно быть, быть дождю. Осень. Но было что-то еще – холод, струящийся по ногам и не имеющий отношения к осенней погоде. Остаточные рефлексы?

С подоконника мне под ноги, крутясь в воздухе, спланировала визитная карточка. Обыкновенная, дешевая, аляповатая, подмокшая. Я нагнулась и подцепила ее пальцами еще в полете. «Покупка старой бытовой техники со вжившимися гоблинами и кадаврами любого нрава. Не выбрасывайте то, на чем еще можно заработать. Потап Куликов». Под надписью были номер телефона и адрес странички в сети.

Как только мы вышли, Райяр накинулся на задумчивого форензика со всем жаром негодования.

— И что вы собираетесь делать? Передать запись детективам? Вы ведь понимаете, что они сделают однозначный вывод! Антон не имеет к этому убийству никакого отношения! Мы сами не знали, что нам предложат его расследовать!

— Даня, — тихо произнес Олевский. — не надо.

Райяр скрестил руки на груди и фыркнул.

— Вы не знали, и он не знал, — глубокомысленно протянул форензик. — Или она. Графиня Хомутова до последней минуты не была уверена, разрешат ли ей передать вашему агентству предварительную реконструкцию. Такое не просчитаешь.

— Да уж, — губы Олевского тронула улыбка.

— Кукла, — напомнил Вележ.

— Тряпочная игрушка. Маленький оберег, — объяснил Олевский. — Такие продаются на ярмарках поделок. Когда-то эта игрушка спасла мне жизнь, кинжал нападавшего застрял в пакле. В ней есть магия, больше, чем в других подобных вещах.

— Как она к вам попала?

— Мне подарила ее маленькая девочка, при довольно странных обстоятельствах. Это было восемь лет назад. О кукле знает всего несколько человек, в основном близкие и друзья. Светлана Хомутова в список не входила.

— Запишите все, что помните, и передайте мне записи, — велел Вележ. — Для постановщика этой миниатюры важно было, чтобы о кукле услышали. Личное? Думаю, да. У нас в стране не так много вендиго со странными куклами, Антон Макарович. Вас должны были жестко подставить. И если бы дело реконструировал кто-то другой… — форензик повертел в пальцах диктофон. — Запись я сохраню, но показывать ее никому не буду, по крайней мере пока. Мне нужен кристалл с копией темпорального слепка и все документы по делу.  Я беру несколько часов на анализ материалов. А потом…? — Вележ замолчал.

— Что «потом»? — не выдержал сердито пыхтящий Райяр.

— Потом будет суп с котом. Я еще пока ничего не решила, — форензик повесил сумочку на сгиб локтя и подбоченился. — Однако я Вележ, а Вележи любят сложные головоломки. Увидимся во вторник в вашем Агентстве, господа. Мой отчет будет у детективов примерно через… два часа. В нем я буду настаивать на том, что девочка ушла спокойно. Что бы там ни произошло, ее душу это не затронуло. И это правда, я слышал… сам. Господин Олевский, вы записываете все, что помните о кукле и Светлане –  любые мелочи важны. Господин Райяр, вы идете в архив Магической Криминалистики и ищете все упоминания о ложных манифестациях. Надеюсь, наш злодей уже где-то засветился. Это высокий уровень магического мастерства, не каждому под силу договориться с джинном или хлебным духом. А я иду домой. Вызову такси и подвезу вашего голема, пока вы будете давать показания, девочка вот-вот разрядится… а куда подвезти вашего голема?