Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
– Слушаюсь, – вытянулся, развернулся и направился бодрым шагом туда, куда послали. К выходу.
– Господин полковник! – заставил обернуться на выходе Джунковский. – И сегодня же обязательно зайдите к Батюшину.
– Слушаюсь!
– Можете идти, – наконец-то отпустил меня Владимир Фёдорович…
И вновь приходится возвращаться в реальность. К штабу потому что подошёл. Поднялся по ступеням невысокого крылечка, миновал невозмутимых горцев суточного караула, потянул на себя отозвавшуюся тоскливым скрипом дверь. Сколько меня здесь не было? Около месяца? Или чуть больше? А дверные петли как скрипели, так и продолжают скрипеть. И никто не удосужился и смазать. Отметился у дежурного, поднялся на второй этаж, прошёл до кабинета начальника штаба. Мне к нему. Наверняка сейчас будет продолжение того самого разговора, что произошёл в кабинете Батюшина.
Не ошибся я в своих предположениях. Всё верно, именно такой разговор у нас и состоялся. Уточнили последние детали, согласовали заключительные штрихи, назначили время вылета. И уже перед самым выходом я за голову схватился. В самом буквальном смысле:
– Так мы же опознавательные знаки перекрасили!
– Какие знаки?
– Австрийские закрасили, наши нарисовали. На крыльях и бортах.
– И правильно сделали! Пусть видят и боятся…
И снова ночной вылет. Линию соприкосновения войск, или фронта, лучше пересекать в тёмное время суток, на рассвете. Так оно будет безопаснее и надёжнее. И в этот раз я лечу один, Маяковский остаётся на базе. Вместо него вся кабина забита жестянками с бензином. Бр-р, мурашки по коже, стоит только о случайной или особо прицельной пуле подумать…
Пора выполнять приказ-просьбу Николая Степановича Батюшина. И предстоит мне выполнить полёт не куда-нибудь, а в самое логово нашего теперешнего противника. Ждёт меня Вена. Да, было принято вот такое наглое по своей сути решение, которого от нас вряд ли кто мог ожидать. И что, думаете, это я предложил подобную авантюру? Да ни в коем разе. Это всё Николай Степанович и его гений.
Ничего не забывает, всё помнит Батюшин. Именно он первым принял на вооружение когда-то услышанный от меня рассказ о возможном выбросе парашютистов из «Муромца». И воплотил его в жизнь. И сам лично присутствовал при первой выброске. Кстати, только сейчас я узнал ещё об одной из задач этих диверсантов. Или диверсанта. Ну то, что они деньги перевозили, это я сразу понял. Ещё тогда. А вот то, что последовало после… Николай Степанович об этом якобы невзначай обмолвился. Только вот глядя в холодно-расчётливые глаза начальника контрразведки, трудно было поверить в случайность подобной обмолвки. Для чего он мне это рассказал? И по чьему повелению приобщил к государственной тайне такого уровня? Голова пухнет от предположений. Так о чём обмолвился, и что было после? После было окончание той самой конференции социалистов в Циммервальде, и последующая внезапная кончина Льва Давидовича по возвращении во Францию. Говорят, трюфелями отравился Троцкий в местном ресторанчике на горе хозяину заведения. О, как неожиданно. Оказывается, не только остро заточенное железо плохо усваивается организмом, но и вполне себе безобидные (для всех прочих) грибы… А нечего было к деликатесам привыкать… Так что тот самый диверсант сработал чисто. А теперь его нужно как-то вывезти обратно…
Почему именно из Вены? Потому что другими путями не выбраться или выбираться придётся очень и очень долго. Французские порты не работают, у рабочих бессрочная забастовка. Через Германию тоже не выбраться, там революционный хаос, остаётся выбираться только через Швейцарию. А почему не через Италию или Грецию? Проливы Босфора теперь наши, можно через них добраться до Константинополя, а уже оттуда и до Севастополя с Одессой. И почему всё-таки не через Германию? Получилось же у нас там сесть? Можно и ещё раз повторить подобное. Что? Никак не получается подобный вариант? А почему? Потому, что это не главное! Главная цель посадки в центре Вены – щёлкнуть по носу австрийцев. И я ещё разок пожалел о том, что в своё время не удержал язык за зубами и рассказал о посадке на Красной площади в далёком возможном будущем маленького одномоторного самолётика…
Дальше задавать вопросы поостерёгся, припомнив недавние слова Джунковского о приобретённых сегодняшней ночью своих новых врагах. Сказано лететь туда-то, забрать того-то, так лети и забирай. А умные мысли пока придержи при себе. Забудется сегодняшняя тревога, улягутся страсти, вот тогда можно будет снова поумничать. А пока слишком много в начальстве раздражения. И не нужно его усугублять…
Остаток дня посвятили подготовке. Заправили бак под пробку – перед вылетом прогрею мотор и ещё дозаправлю. Самым придирчивым образом вынюхал в кабине стрелка все жестянки на предмет возможных протечек. Высоко забираться в этом полёте не стану, поэтому опасаться раздутия ёмкостей из-за уменьшившегося атмосферного давления за бортом не нужно. Ничего не унюхал, бензином не пахнет. Хоть это хорошо. С тщанием осмотрел пневматики колёс и особое внимание уделил стойкам. Выдержат ли? Нагрузка на них при разбеге получается весьма значительная. А потом будет проще. Часика через два с половиной полёта придётся где-нибудь садиться на дозаправку. Ничего, найду какое-нибудь безлюдное и подходящее для этой цели тихое местечко. А после опустошения жестянок и самолёт легче станет. На экономичном режиме до столицы Австро-Венгрии свободно дотяну и обратно уйду. Стоило только о Вене вспомнить, и вновь всколыхнулось беспокойство. Не заблудиться бы во всех её многочисленных площадях и улицах, не промахнуться бы мимо цели. А там обещали каким-то образом обозначить место посадки. Сказали, сразу увижу и пойму. Секреты разведки, никуда не денешься. Чушь, как по мне. И глупость полная. Ладно был бы кто другой, но я-то? Это я так похихикивал над всей этой ситуацией. Задание-то опасное, в большей мере действительно сильной авантюрой отдаёт. На здоровую наглость рассчитано. Ну и на элемент внезапности и неожиданности. Не ждут от нас подобной наглости, не было ещё подобного в этом времени. А теперь будет….
Но, как мне сказал в своём кабинете Батюшин, эта авантюра как раз в моём духе, и мне ли возмущаться?
Взлетел за полтора часа до рассвета. Самолёт тяжёлый, разбегается валко, с трудом. Колёса грунт режут, проваливаются и немного вязнут. Малейшая неровность заставляет тревожно замирать сердце – а ну как стойки не выдержат такой нагрузки и подломятся? Техника-то трофейная, не своя родная. Хоть я и говорил как-то в её сторону после одной тяжёлой посадки, что, мол, «слава немецким сталеварам», но кто их знает, вдруг рабочие именно на этой машине взяли и схалтурили?
Прожектора за спиной направление разбега подсвечивают, причудливая чёрная тень от самолёта изломанным силуэтом далеко впереди прыгает, мечется из стороны в сторону. Вдобавок и предутренний холодный туман видимость ограничивает, на ветровом щитке конденсируется, сверкает ярко в свете прожекторов – ничего не видно. Высунулся в сторону, так он каплями на стёклах очков оседает, приходится тыльной стороной перчатки их смахивать, отвлекаться. Направление разбега выдерживаю приблизительное, как бы по лучу прожектора и компасу, а так, на самом-то деле, просто разгоняемся куда-то в ту сторону. Да и неважно это, поле здесь широкое, от камней и всяких других опасных препятствий очищенное, можно в любую сторону взлетать. Кроме как назад, само собой. Там всё-таки стоянка с прожекторами…
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
