Дурдом просто. Даже обеда не было. Не понимаю, как в таком ритме работает Вадим.
В столе нахожу нужное, пролистываю отчеты под ожидающий взгляд главного бухгалтера. Она то и дело постукивает пальцами по столу.
Ставлю печать, когда убеждаюсь, что все в порядке.
– Спасибо, дорогая, – она выходит из кабинета, оставляя шлейф сладких духов.
Я откидываюсь на спинку кресла Вадима, все еще хранящую его запах. Ох, мне бы лучше самое выпить чего-нить для профилактики. Все же общалась с больным Вадимом и так далее.
Глаза еще так болят, будто в них песок насыпали.
– Соня? – слышу голос Анечки.
Открываю глаза. Ох, я что уснула? По настенным часам на полчаса точно.
Аня стоит на пороге кабинета, бледная уставшая. Выглядит не хуже меня.
– Ты так к нему и не приехала.
Я поднимаю одну бровь. Мы уже на ты?
– После работы заеду, – отвечаю ей.
– Если тебе интересно, он всю ночь тебя ждал.
– Он знает, что я ехала к больному отцу в больницу.
– Ну-ну, – говорит она и качает головой. – Нам уже сказали про то, что с твоим отцом все в порядке.
– С чего ты это взяла? – внутри все холодеет.
– Ну и дура.
Я недоуменно смотрю на нее. Еще не хватает с ней драться. Анечка подходит к сейфу, а я как в замедленной съёмке смотрела, как она открывает СВОИМ ключом сейф Зимнева. Даже у меня туда доступа нет.
На стол передо мной падают какие-то документы.
Я вчитываюсь в счета за полгода. Нахожу свою фамилию в них. И имя отца. Я растеряно пролистываю их. Вадим платил за лечение. Мне выставляли одно, а он оплачивал сверху.
– Ничего не понимаю, – шепчу я.
– Что тут непонятного? – она закатывает глаза. – Бери его, пока он готов.
Я вновь смотрю на нее с легким недоумением. Да с чего легким. С огромным!
– Слушай, мой брат тот еще затворник, а ты вообще первая, кто у него настолько задержалась, – поясняет она.
Брат? Они родственники? Омг! Оу, сразу хочется настучать самой себе по голове.
– У нас не серьезные отношения.
– Ой, расскажи мне. Не знаю, сколько вы вместе, но он к себе вообще никого не подпускает. Я подругу свою пробовала с ним свести – не повелся, – рассказывает Аня и разводит руками в сторону.
– Вадим, и сам может спокойно выбрать себе женщину, – я поднимаюсь с кресла.
– Ой, все. Давай приводи себя в порядок и к нему, – продолжает Анечка и вылетает из кабинета.
Дурдом ромашка, но она права. Ну, в том плане, что мне надо привести себя в порядок.
Я вызываю такси. К нему. По совету Ани таки привожу себя в порядок. Умываюсь и крашусь.
Всю дорогу нервничаю, сжимая сумку и куртку.
Последний этаж, и знакомая дверь. Вадим же может спать.
Дверь открывается. На пороге Зимнев. Одет по-домашнему – белая футболка, спортивные штаны и шерстяные носки. А глаза такие же болезненные.
– Как ты? – спрашиваю его, сжимая бумаги.
Ой-е, сама не заметила, что стащила их из офиса.
– Проходи, Соня. Только не говори., что это работа. Я на неоплачиваемом больничном, – вставляет он, забирая счета из моих рук.
Я раззуваюсь и снимаю куртку. Прошла за Вадимом на кухню. Он включает электрочайник.
– Ты платил за лечение моего отца, – начинаю я.
– Да, – Вадим засыпает сахар и заварку в чашку.
– Я просто не знаю, как отдать такую сумму.
– А я просил отдавать? – он разворачивается ко мне.
– Нет, но сумма внушительная… – тяну я. – Хочу тебя поблагодарить. И вроде как должна чувствовать себя проституткой, но не чувствую.
Я глажу ладонью лоб. Самокопание маячит передо мной. Пора с этим порвать. – Я люблю тебя.
Да, я это сказала. И скажу еще одну фразу.
– Нам пора прекратить эти отношения.
Вот, я призналась.
Чайник отключается, заставляя мужчину оторваться от подпирания столешницы.
Я опускаю голову, а передо мной ставят чашку. Приятный аромат чая ласкает ноздри.
Вадим выходит из кухни, оставляя меня одну. Я дрожу. Капец, просто. Зачем призналась? Да, наверное уже просто устала. Просто хочется любви, а не гонки за всем на свете.
Я отпиваю глоток, не ощущая насколько чай горячий. Хоть бы заплакать, может так легче станет.
Вадим подходит слишком тихо ко мне.
Не могу на него смотреть, хоть уже становится стыдно за все свои слова. Но любовь… Ее не надо стыдится. Это самое прекрасное чувство, какое только может быть.
Меня берут за правую руку так нежно, что мое сердце совершает кульбит. По безымянному пальцу скользит что-то холодное. Перевожу взгляд, когда руку отпускают. Кольцо с бриллиантом, переливающееся в свете лампы.
– Что это? – хриплю я и перевожу взгляд на Зимнева.
Тот отводит голову и кашляет.
– Предложение, – сухо говорит он. – Какое признание такое и предложение.
Разводит руки в сторону.
Я недоуменно смотрю на него.
– Целовать и обнимать меня не советую. Заразишься еще, – добавляет он, садясь по другую сторону стола.
Смортю то на него, то на кольцо. Э-э? Мамочки. Я мне что замуж предложили? А зачем?
– А…– тяну я. – А подумать?
– Давай я выздоровею и подумаем о дате.
И не поспоришь. Да, ладно. А что я готова отказаться? Да, фигушки. Люблю его.
– Хорошо, но ты же понимаешь, что мне сюда нужно будет переехать.
– Знаю, Сонь. Это тоже не обсуждается.
– Кстати, а о чем ты хотел со мной договориться? Ну, тогда, когда мы тут кое-чем другом договаривались.
Веду по гладко-полированной столешнице пальцами.
– Разве это имеет значение? – спрашивает он, не сводя взгляда с моих рук.
– Мне интересно.
– Это уже в прошлом, – отвечает он. – Не думай об этом. Ты моя жена.
Эпилог
Вот все что было в моей жизни можно смело разделить на то, что было до Зимнева и после. Да что тут говорить – теперь я Зимнева. Поверить не могу. На моем пальце красуется кольцо. И самое забавное, что ждать пока мы зарегистрируем брак – Вадим не захотел. Сказал, что нас итак поженят. Пораньше. Мол чего ждать и время терять.
Но не сложилось все сразу. Мужчина после болезни был слишком занят на работе, поэтому все откладывалось и откладывалось.
