Это ведь так глупо! Я опустила голову и закрыла лицо руками. Хадриан смотрит, ну и пусть! И так, наверное, он обо всём догадался. Как я могла быть с тем, кто лишил Фарф Дара?! Её и остальных девушек!
Получается, и я тоже виновата в их гибели! Я закусила губу, чтобы не расплакаться, но слёзы всё равно закапали сквозь ресницы.
— Это метка, но не та, — послышался тихий смешок Хадриана, и через мгновение его рука опустилась мне на плечо. — Ты даже не представляешь, с чем имеешь дело.
— Ни с чем хорошим, это ясно.
— Тоже верно, пожизненная привязка покрепче цепей, те хоть разбить можно, а эту — нет.
Я резко подняла голову и уставилась на полевика. Что он там говорит?
— Что же мне теперь придётся топиться идти или продать душу дьяволу? — горько усмехнулась я, понимая, что Хадриан никогда не ответит на такой вопрос, да и дьявола в Дольнем мире не знают, здесь свои нечистые, причём у каждой расы они разные. Истинным поперёк горла Древние, а тем — новая власть.
— Это уж как решишь, — спокойно сказал полевик и, аккуратно вытерев о тряпочку нож, бережно прикрыл его и спрятал за одну из бочек. — Только эта метка говорит о том, что ты нашла свою Истинную пару. Не больше, но и не меньше этого.
Я чуть не поперхнулась, а потом, снова обретя дар речи, выдавила:
— Это же глупости! Сказки! Ты ничего не путаешь?
— Ну раз сама во всё разберёшься, то и топай отсюда в замок на горе. А мне торговать надобно, чтобы подозрений не вызвать! У меня же нет Истинной пары среди новых хозяев!
— Забавно, вы говорите об Истинных так, будто они пришли в Дольний мир только вчера! — хмыкнула я, всё ещё не доверяя словам полевика. Но на всякий пожарный приложила ладонь к бедру и даже сквозь плотную ткань юбки и кружево панталон почувствовала тепло метки. — Прошло уже несколько веков. Ты и сам родился при Истинных.
— И что это меняет, девочка? — проворчал Хадриан и кивнул в сторону выхода. Мол, поторапливайся. — Но ты можешь извлечь из всего этого выгоду. Например, помочь старому другу, пытающемуся честно заработать продажей выпечки и сдобы.
— Мне бы для начала разобраться с теми, кто девушек калечит, — тихо сказала я, смотря в сторону.
В то, что это удастся, верилось с трудом. Да и, положа руку на сердце, действительно ли я хотела знать имена преступников? Если Хадриан прав, а у меня были в этом сомнения, придётся пожертвовать собой. Ведь Истинная пара не может существовать порознь, умрёт один — и другому туда дорога. А за преступления против ламий, за использование запрещённых артефактов и зелий одна кара — смерть.
— Я готова пожертвовать собой, если это прекратит бесчинства! — твёрдо сказала я и хотела уже пройти в торговый зал. — Спасибо тебе. За всё.
— А ты не торопись, поможешь нам, я в долгу не останусь, научу, как справиться, да в живых остаться! Не смотри так! Думаешь, полевики не общаются с родичами, да? Неужели поверила, что плеть и страх могут ослабить связи, которым несколько тысяч лет? Ну и хорошо, если нет. А теперь иди, скоро пришлю первую весточку, да смотри ничему не удивляйся. Ты теперь не просто ламия, но надежда многих. Да не болтай о метке никому, если не хочешь стать следующей жертвой!
Я посмотрела на полевика, пытаясь понять, шутит ли он, но по внимательному взгляду и жёсткой линии рта определила, что нет. Вот так моя судьба и сделала очередной крутой вираж.
Я чувствовала себя как на цепной карусели. Кабинки раскачиваются, создавая иллюзию полёта, а ты следишь, как бы не вылететь прочь, потому что это означает смерть. А жить хочется, как никогда. Особенно учитывая то, что я сегодня узнала!
Глава 21
Викторию я увидела тем же вечером по возвращении.
— Что случилось на балу?
Я схватила её за рукав платья и потащила в сторону на глазах у изумлённых подруг. На лице девушки промелькнуло смущение.
— Всё в порядке, я и сама не поняла, как так вышло, а потом очнулась уже у самых ворот, ещё этот привратник смотрел с таким испугом, будто у меня за спиной стояло чудовище вроде Кракена.
— Кто это ещё такой?
Виктория слабо улыбнулась:
— Это из моего изначального мира. Хозяин нижних вод. Чудище с восьмью щупальцами и гигантской уродливой головой. Оно подстерегает ундин, опустившихся к океанскому дну, и раздирает несчастных на части. Ну, так говорят, никто же не возвращался. Я первое время, как сюда попала, всё оглядывалась по сторонам, а теперь перестала. Здесь всё так спокойно…
С этим бы я поспорила, но пугать первокурсницу и распространять сплетни не входило в мои планы. Да и глядя в ясные светлые глаза девушки, ей хотелось верить. Голова закружилась от выпитого вина и духоты, туров вальса и восхищённых взглядов молодого Волка, вот и случился этот приступ. И никакие охотники на ламий здесь ни при чём! Всё выглядело вполне объяснимым, и поэтому я не верила. Ни в случайности, ни во временное помешательство Виктории.
— Хорошо, будь осторожна! — произнесла я на прощание и только тут поняла, что продолжаю крепко сжимать запястье испуганной Виктории. Она напоминала мне младшую сестру Свету, которую я уже никогда не увижу. Тот же острый подбородок и широко-распахнутые светлые глаза, готовые верить любому проходимцу.
Сейчас я хотела её защитить, запереть в комнате и никуда не выпускать, пока все преступники не будут наказаны. Только для этого может понадобиться чуть больше, чем одна или две новые жизни.
— Вы сможете её защитить, — внезапно донёсся из-за спины голос дознавателя. Я как раз стояла, смотрела Виктории вслед и думала о том, что постараюсь сделать всё, чтобы прервать череду трагических смертей. — Я жду вас в лазарете после… Когда там у вас заканчиваются занятия?
Волкодлак закатил глаза, всем видом показывая, что не считает их чем-то действительно важным, но нарушать заведённый в Кломмхольме порядок не уполномочен.
— В половине шестого, — отчеканила я, глядя ему в глаза.
— Так поздно? Ну ладно, не сердитесь, я буду ждать. И ваша подруга тоже.
— Фарф? — громко спросила я вслед удаляющемуся Волку, но он только обернулся и в знак прощания поднял светло-голубой котелок.
Вокруг меня сновали другие адептки, спешащие на занятия, а я стояла у подоконника и не знала, что делать. Идти на Магию прорицаний? Но это так глупо, эта наука давала лишь намёки, но не рассеивала туман, закрывающий грядущее. Если бы не намёки Дазромака и не метка на левом бедре, я бы кинулась к Рандалу и всё ему рассказала, но теперь это было не только глупо, но и опасно.
Если он связан с Охотниками, мне и вправду легче умереть, чем позволить ему и дальше потворствовать преступлениям. Не верить Хадриану не было причин, полевик никогда не врёт, и метка, о которой я раньше только читала в романических балладах, теперь красовалась на моём теле. Значит, наши судьбы прочно и безвозвратно переплетены.
