Он был прав, с отчаянием подумала она. Но ведь он блефовал, правда? Правда?
Он шагнул к ней, бесстрастно оглядывая её фигуру, словно очередную рабыню, выставленную на торги.
– Я мог бы, конечно, заставить вас умолять дать вам раздеться… – протянул он. – Хм. Впрочем, знаете, что? Пожалуй, я так и сделаю.
Он подошёл ещё ближе, заставляя её вжаться в стену до последнего. И прошёлся руками по её груди и животу поверх блузки. Холодные касания, в которых не было ни нежности, ни страсти. Такие же бесстрастные, как и его взгляд.
– Что вы делаете? – прошептала она.
Он не ответил. Молчаливая статуя касалась очертаний её груди, холодные пальцы разминали ей плечи. Ещё маленький шаг вперёд, и её бёдра упёрлись в его.
Кира начала дрожать. Его близость, даже холодная, была опьянительна, но незнакомец, чьи руки задумчиво исследовали её тело, вдруг из знакомого и привычного профессора Деннета превратился в опасного и непредсказуемого противника, и она была беспомощна перед ним. Она перевела взгляд на свой алый перстень, который успела надеть. Не шарахать же его магией, в конце концов?
В следующий момент его пальцы перехватили её руку, и перстень исчез в кармане его брюк быстрее, чем она даже успела что-то почувствовать. Профессор прекрасно видел не только её эмоции, но и намерения.
– Отпустите меня, – прошептала она. – Пожалуйста.
Вместо ответа подушечки его пальцев легли ей на соски.
Холодные. Опьяняющие.
Кира задохнулась. От его поглаживаний сладостный огонь вспыхнул внизу её живота, и она невольно чуть отодвинулась от стены, плотнее прижимаясь к его бёдрам.
Он молча сделал шаг назад. Секунда, и его пальцы, только что выделывающие невообразимые вещи с её сосками, и уже заставившие фантазировать, что они бы сделали у неё под джинсами…
… Легли ей на бока под линии рёбер, без малейшего намерения двигаться куда-либо ещё.
Кира едва успела перевести дух от разочарования, как его руки принялись поглаживать её снова. Под грудью, скользя по поясу джинсов, задевая чувствительное местечко на шее. Он даже и не думал касаться её губами: казалось, он поставил себе задачу довести её до исступления лишь холодными и методичными движениями рук.
Которые наконец-то массировали её бёдра и поглаживали между ног, и она поймала себя на том, что начинает дышать чаще, и уже второй раз тихо всхлипывает.
На третий всхлип она умоляюще посмотрела ему в глаза.
– Пожалуйста, – прошептала она. – Разденьте меня.
Он молча покачал головой.
Она прикусила губу.
– Я должна умолять, да? – В её глазах блеснул вызов. – А если не буду? Так и будете всю ночь ждать…
Она осеклась. Его пальцы медленно, дразняще медленно развязывали тёмно-бордовый шёлковый галстук. Аксессуар, который он почти никогда не носил. Лишь сегодня…
Но он же не собирался связывать ей руки, так? Ведь она не сможет раздеться…
Кира ахнула, когда галстук лёг ей на горло.
– Нет, – прошептала она.
– Конечно, нет, – раздался насмешливый голос, и галстук чуть сжался. – Всё ещё не готовы умолять?
Кира зажмурилась и молча потрясла головой.
– Тогда… – Шёлковый галстук скользнул выше, зажимая ей рот, и она почувствовала, как профессор завязывает небрежный узел. – Я повторю вопрос. Кивните, если вдруг решите, что готовы.
Кира снова потрясла головой.
Тихий смех.
– Впрочем, я не собирался делать с вами ни того, ни другого. Душить вас скучно, зажимать вам рот – лишать себя большей части удовольствия. Ведь вы так услаждаете мне слух своими стонами… – его пальцы снова начали чертить круги вокруг её сосков, и Кира застонала сквозь галстук, – … что отказаться от них невозможно.
Кира сглотнула, открывая глаза. Она хотела спросить, что он собирался с ней делать, но галстук скользнул выше… и она больше ничего не видела. На этот раз он сел плотно, и двойной узел, который она ощутила на затылке, был надёжен и крепок. Профессор хотел лишить её зрения, поняла она.
И, кажется, на всю ночь.
Он снова шагнул к ней, и низ её живота напрягся в предвкушении, когда он провёл рукой между её ног сквозь джинсы. Его пальцы потёрлись об неё ещё раз, и Кира не сдержала слабый стон, почувствовав, как грубая ткань врезается в её нежные складочки… и трётся об них именно там, где нужно. Он мог довести её до пика, даже не раздевая её, и каждое его прикосновение, заставляющее её раздвигать бёдра и бесстыдно подаваться к нему, безмолвно требуя добавки, это подчёркивало.
И подчеркнуло ещё сильнее, когда он снова отстранился и опять шагнул назад. Кира застонала.
Она не видела его, не ощущала тепла его тела, а её собственное, такое ждущее и разгорячённое, требовало его прикосновений. Ей хотелось, чтобы он раздел её, чтобы бросил на постель, привязал к чему угодно, но дал ей то, чего она желала всем существом.
Она всё ещё держалась. Но какой в этом был смысл, если она уже сейчас чувствовала, что будет побеждена и раздавлена всё равно? Что этот незнакомец возьмёт её и разденет, быстро и грубо, и возьмёт хоть на деревянной раме, хоть на голом полу, хоть на сваленном в кучу белье?
И самое худшее, она хотела этого. Хотела продолжения – и не хотела, чтобы эта ночь кончалась.
Она медленно, подчёркнуто медленно расстегнула две первые пуговицы блузки. Сделала полшага от стены, одновременно опускаясь на колени. И вскинула лицо.
– Я капитулирую перед вами, – прошептала она. – Пожалуйста, не делайте мне больно.
– Неверный ответ.
Показалось ей, или в его голосе послышались знакомые насмешливые интонации?
Нет. Он был таким же холодным, как и за минуты до этого, когда он описывал, как сладко она стонет.
Неважно. Разве она может не дать ему то, чего он хочет? В её силах было лишь забиться в угол, но и там ей было не спрятаться от его властных прикосновений. Да и разве она хотела прятаться?
– Сделайте мне больно, – жарко прошептала она. – Так, чтобы мне это понравилось.
Быстрые шаги тут же дали ей знать, что она ответила правильно.
– Вы обнажаетесь слишком медленно для моих вкусов, – прошептал он ей на ухо. – Я не люблю ждать. Я раздену вас сам.
Он поднял её на руки, и спустя миг Кира почувствовала, как опускается на деревянные планки кровати. Лежать под наклоном оказалось удивительно комфортно, подумала она. А знать, что она вот-вот окажется раздетой перед ним…
Его руки быстро, жадно расстёгивали ей блузку. Мгновение, второе – его рот с резким выдохом накрыл её грудь, и она почувствовала, как кончик языка рисует спираль вокруг её соска, безумно остро и волнующе.
