— В смысле? — поднимая голову и морща свой нос, уставилась на меня Бдушкина.
— В прямом. Не делай из себя дурочку.
— Я не буду клясться Машей. Просто скажу, что меня никто не подсылал и я ни на кого не работаю. А верить или нет-это уже твое дело.
— Ладно, прости. Будем считать, что я тебе верю. Бдушкина?
— А?
— А ответишь мне на несколько личных вопросов?
— Ну давай попробуем.
— Только делать ты это будешь быстро, не раздумывая как выгоднее отвечать.
— Давай.
Ложусь на покрывало так, что Маша оказывается между нами двумя. Но благо это не мешает мне смотреть Тане в глаза.
— Клубника или малина?
— Черная смородина.
— Сладкое или соленое.
— Сладкое.
— Ты любишь море?
— Никогда там не была.
— Ты медсестра?
— Нет.
— Ты реально видишь сны?
— Да.
— Сколько у тебя было мужиков?
— Один.
— Ты в меня влюбилась?
— Да.
Вот же парадокс, последним моим вопросом должен был быть «ты мать Маши?», а вместо этого скатился до банальщины. Хотя кого я обманываю, мне же приятно это слышать.
— Бдушкина?
— А?
— А ведь ты проиграла. Ты мне как-то втирала про то, что я по тебе буду сохнуть, а ты нет.
— Ну… все мы ошибаемся.
— Точно. Так скажи мне, Бздушкина, какого лешего ты представилась медсестрой?
— А блиц опрос закончен, Пашенька. Тут я и соврать могу, сам же понимаешь.
— Вот ты коза.
— А ты значит козел.
— Чего это?! Я давно не косячил.
— Ну если я коза, значит ты козел.
— Ааа… мы ж теперь пара. Коза и козел. Ну нормально так. Прям сильно звучит.
— Может быть.
В который раз Таня меня удивляет, когда сама тянется к моим губам, и ведь даже не дает мне проанализировать свои ответы. Как будто знает, что сейчас захочу спросить что-то еще. И ведь отвлекает как надо, зараза такая. А потом сама отстраняется с улыбкой на губах.
— Чего лыбишься?
— А у тебя в зубной щели что-то застряло.
— Наверное, твой кривой зуб засосал, когда ты полезла меня целовать.
— Ну ладно, хватит, — смеется Таня. — Я больше не буду. На самом деле у тебя очень милая щербинка, вот честно. Мне нравится.
— Не знаю про мою щербинку, но зубы у тебя малость кривые. Хочешь поставим тебе пластинку или брекет систему? — еле сдерживая ответный смех, произношу я.
— А смысл? Ты же ее сразу засосешь в щель. И вообще хватит, нельзя много смеяться. Не к добру это.
— Ой, Бдушкина, не порть мне настроение.
— Не буду.
— Тань, а на тебе белье приличное? Ну без дырок?
— Ну ты и козел, Меркулов. На мне подаренное тобой белье, так устраивает?
— Да. У меня идея, все-таки тут многовато людей. На мне трусы не очень модные… рисунок там, скажем не для всех, без дырок, к счастью, но не для всех. Поэтому предлагаю в течение часа забрать еду, нам ее упакуют в контейнеры, и поехать на один пустынный пляж, где нет никого.
— Прям-таки никого?
— Никого. Ну или почти никого. Там находится бывший детский лагерь. Он заброшен, а за его территорией находится красивый пляж с песочком и прекрасным видом на залив. Там можно и в трусах походить, и голыми.
— Кто о чем.
— Ничего ты не понимаешь, псевдомедсестра Бдушкина. Голыми ходить полезно. Ну а на случай, если там будут такие как мы, на тебе хорошее белье. Ну а мои трусы потерпят.
— Возможно. Только смесь ты там как будешь разводить?
— Пусть Машка сегодня побудет на разгрузочном дне, похомячит пюре из брокколи и яблок. В общем на месте разберемся.
— Хорошо, будь по-твоему.
* * *
На мое счастье, пляж оказался и вправду пустынным. Никаких тебе зудящих под ухом людей. И Таня какая-то благодушная, что совсем странно. Я бы сказал-разомлела в конец. Даже согласилась искупаться в белье.
— Классные трусы, Павел Александрович. Стесняюсь спросить, но все же, вы были трезвы, когда их покупали?
— А что тебе не нравится? Подумаешь, машинки нарисованы. Не рваные же.
— Да, точно. Главное, что целые, — не прекращая заливаться смехом, выдает Таня.
— Прекращай смеяться, Бдушкина, это уже неприлично.
— А если я сделаю вот так?
Секунда и Таня ударяет рукой по воде, смачно брызгая на меня водой. Остаться в стороне я не мог, двинул по воде со всей силы, обрызгав некогда сухую Танину голову. А дальше началась игра под названием «кто кого». Победителем, конечно, стал я. Все же силы не равны.
— Все, все, я сдаюсь. Я устала. Паш, пошли на берег, Маша, кажется, уже проснулась.
— Тань, ты достала уже. Она же не хнычет, пусть себе порезвится в коляске. В конце концов, у нее куча погремушек. Вырастит какая-то рохля, если будешь подходить к ней всякий раз, как она издаст какой-либо звук. Все, молчать. Иди сюда, — притягиваю Таню за руку. — Обними меня ногами, я тебя покатаю по воде.
— Не хочу.
— Обними.
— Ну, Паша.
— Обними, — повторяю я.
— Вот ты зануда.
Нехотя, но Таня обхватывает меня ногами, и я начинаю самым настоящим образом кружить ее по воде. Вместо того, чтобы взбрыкнуть, она только сильнее держит меня за шею и жмется ко мне. А мне это чертовски нравится, как и осознавать то, что Тане это нравится ничуть не меньше, чем мне.
— Паш, — прекращаю кружить Таню, потому что у самого уже, кажется, все едет перед глазами.
— Ммм?
— Ты, наверное, устал, — поправляя мои мокрые волосы наверх, тихо произносит Таня.
— Если только чуть-чуть.
— Ну тогда ладно…
Кажется, Таня хочет что-то еще сказать в ответ, но я не даю ей это сделать. Вместо этого накрываю ее немного холодные губы своими. Она не осторожничает, сразу приоткрывает свои манящие губы мне в ответ. Зарывается своими пальчиками мне в волосы и еще больше тянет на себя. Наверное, я бы и дальше продолжал все это приятное безумие, если бы мы находились у меня дома. Но видимо что-то в голове сработало не только у меня, но и у Тани, потому что она резко отстранилась от меня.
— Мне кажется, нам надо остановиться.
— Скорее всего. Ты ж не захочешь предаваться плотским утехам на, подчеркиваю, пустынном пляже?
