Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Доллар и сорок два цента – это весьма далеко от стодолларовых чаевых, которые он мне когда-то оставил.
– Почему вы пришли сюда сегодня? – спрашиваю я, уперев руку в бедро и склонив голову набок.
– То есть, простите?
– Почему вы пришли сюда сегодня? – Я повторяю вопрос как можно отчетливее, выговаривая каждый слог.
Исайя хмурится.
– Это какой-то рекламный опрос?
– Почему вы запросили обслуживание у меня? – спрашиваю я.
– Я… не запрашивал.
Сделав глубокий вдох, я потираю виски, потом прижимаю ладонь к неистово бьющемуся сердцу.
– Это какая-то бессмыслица.
– Вы сердитесь насчет чаевых? – спрашивает он. – Обычно я оставляю больше, но вы заставили меня ждать счет в течение пятнадцати минут, и теперь я опаздываю на встречу с клиентом.
– О, так теперь мы намерены притворяться, будто это из-за чаевых, а не из-за того, как ты обращаешься со мной? – спрашиваю я, плотно сжимая губы и ощущая, как щеки наливаются яростным жаром.
– Как я обращаюсь с вами? – Он хмурится, поднимается со своего места и выпрямляется во весь рост. – Мэм, мне кажется, вы меня с кем-то спутали.
Мэм.
Он снова называет меня «мэм».
– Ты что, ударился головой? – спрашиваю я. – Или с тобой случилось что-то вроде того? Я не издеваюсь, это законный вопрос. У тебя амнезия?
Исайя усмехается, словно сочтя это милым, потом качает головой.
– Мы закончили? Меня уже ждут в моем офисе.
В офисе?
Он вернулся достаточно давно, чтобы получить работу в офисе, для которой требуется носить этот костюм…
Он вовсе не только что демобилизовался. Ни в коей мере. И я уже начинаю гадать, был ли он действительно в армии. Это мог быть ложный предлог; может быть, он говорит это всем девушкам, чтобы уложить их в койку, и потом никогда больше с ними не встречаться? Или, возможно, он актер, который таким способом вживался в роль?
Но, опять же, письма, приходившие из воинской части… это не подделаешь.
Бабушка постоянно говорит: «В мире всякой твари по паре», – но до этого момента я не понимала, что она имеет в виду. А сейчас передо мной стоит одна из худших «тварей», которых я имела несчастье знать.
– Прошу прощения, – говорит он, протискиваясь мимо меня и касаясь сильными ладонями моих плеч. Расправив свой пиджак, он бросает на меня еще один взгляд – словно считает меня сумасшедшей, и поворачивается, чтобы уйти.
Я собираю с его стола грязную посуду и отношу на кухню, ругая себя за потраченные впустую дни и бессонные ночи, когда я тревожилась за этого эгоистичного подонка.
Я говорила, что мне необходимо завершение ситуации, но я не знала, что это будет ощущаться так. Я не знала, что такое возможно: не значить ничего – даже меньше, чем ничего, – для того, кто значил для меня так много.
Глава 31. Марица
Часы на моем ночном столике показывают 2:41.
Я верчусь в постели с десяти часов вечера, когда приняла снотворное и мелатонин, думая, что это заставит меня погрузиться в глубокий сон без сновидений.
Я хотела лишь унять свой разум на пару часов, остановить это безумное вращение мыслей и вопросов, которое творится у меня в голове с того момента, как Исайя вчера утром явился в наше кафе и притворялся, будто никогда в жизни меня не видел.
Наконец-то смирившись с тем, что сегодня ночью мне не суждено уснуть ни на минуту, я сажусь, включаю лампу и достаю из ящика прикроватной тумбочки ручку и блокнот с письмами, которые я писала Исайе в тот короткий период времени, когда он, предположительно, был на боевом задании – до того, как он замолчал.
Открыв пустую страницу в середине блокнота, я пишу письмо, которое никогда не будет отослано, но, по крайней мере, если я перенесу это из головы на бумагу, может быть, мне удастся урвать хоть немного сна перед рассветом.
Дорогой Исайя.
Восемь месяцев назад ты был всего лишь солдатом, которого вот-вот должны были отправить в зону боевых действий. А я была всего лишь официанткой, которая тайком принесла тебе бесплатный блинчик и надеялась, что ты не заметишь мой взгляд, слишком долго задержавшийся на тебе.
Но ты заметил.
Прежде чем ты уехал, мы провели вместе неделю, изменившую все. А на восьмой день, буквально в последнюю минуту, попрощались и обменялись адресами.
Я сохранила каждое письмо, которое ты прислал мне, твои слова быстро стали для меня священными.
Но несколько месяцев назад ты перестал отвечать, а вчера тебе хватило наглости прийти в наше кафе и вести себя так, словно ты никогда в жизни меня не видел.
Подумать только… я почти полюбила тебя и твою прекрасную сложную душу.
Почти.
В чем бы ни заключалась причина твоего поведения, я надеюсь, она достаточно весомая.
Марица-официантка
P.S. Я тебя ненавижу, и на этот раз… я серьезно.
Глубоко вдохнув прохладный воздух, я выдыхаю, закрываю блокнот, сую его обратно в ящик и выключаю лампу. Я ложусь, укрываюсь одеялом и смотрю в темный потолок, потом закрываю глаза.
На душе у меня практически не полегчало, но мои мысли слегка утихомирились.
В короткие спокойные минуты перед тем, как наконец-то погрузиться в сон, я напоминаю себе, что Лос-Анджелес полон людей, которые используют других. Людей, которые совершают бессовестные поступки, людей, которые без малейших колебаний причиняют другим боль.
Исайя Торрес не был каким-то особенным – он был просто одним из типичных лос-анджелесских подонков.
Глава 32. Марица
– Доброе утро, Холли. – Я повязываю фартук на талии и смотрю на часы, чтобы удостовериться, что я действительно не опоздала на работу. Обычно я могу отработать всю смену, ни разу не увидев нашего менеджера: как правило, она сидит в своем кабинете за закрытой дверью и появляется в зале только в случае каких-то проблем.
Но сегодня она, похоже, ждет меня.
– Зайди, пожалуйста, в мой кабинет. – Менеджер произносит фразу, которую я не слышала от нее за все время работы здесь. Она не улыбается.
– Все в порядке? – спрашиваю я, следуя за ней. Холли ничего не говорит, и я вдруг обнаруживаю, что задерживаю дыхание, даже не думая об этом. Каждая секунда молчания подобна пытке.
– Пожалуйста, закрой дверь, Марица, – говорит она, когда мы входим в кабинет. – Присаживайся.
О боже. Меня увольняют.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
