— За все десять лет брака ты ни разу не извинился… — проговорила я, не отрывая невидящего взгляда от двери. — Ни за любовниц, ни за причиненную боль. Даже сейчас, когда просишь помощи, говоришь о себе.
— Стаська, не превращай меня в слюнтяя, ладно?! — взбрыкнул Макс. — Глупые женщины, романтики им подавай, словоблудия, извинений. Да я тружусь всю жизнь, как конь. Пашу, а ты только требуешь и фырчишь. Неужели я в тебе ошибся?
Не-е-ет, это я ошиблась. Вместо принца выбрала коня. Жеребца с металлическим мотором вместо сердца. Да у мотоцикла Дэна чувств больше, чем у мужа.
— Да, Макс, ты ошибся, — строго произнесла я. — Разведись со мной и найди новую жену. Можешь даже выбрать похожую — привыкать не придется.
— Снова бредишь? — уточнил Макс.
Как бы ни хотелось рассказать о том, что мне известно о матери Дэна, пришлось прикусить язык. Пусть лучше Макс думает, будто я сумасшедшая, чем заподозрит сына.
— Да ты сдохнешь без меня, Стася, — уверенно заявил Макс. — Одно дело работать в фирме мужа, и совсем другое — устраиваться к незнакомому работодателю. Ты уже не девочка, длинные ноги и хорошенькое личико не сыграют роли. Да и со мной никто не свяжется.
— Плевать! — я перебила его речь. — Устроюсь хоть уборщицей, хоть посудомойкой. Знаешь, уж лучше махать тряпкой, чем самой становиться ею.
— Заткнись! — рассвирепел Макс.
Пнул дверь и застонал, видимо, ударился пяткой. Как ни крути, но опыта разборок с непокорными женщинами у него, ох, как мало. Никто прежде не отказывал Максу Одувалову.
— Отпусти, и больше не услышишь от меня ни слова, — пообещала я. Судорожно сглотнула и добавила едва слышно: — Или клиника… мне все равно. Делай что угодно, но жить с тобой я не стану.
— Ты об этом пожалеешь, — выдал Макс. — Посиди тут, подумай. И я подумаю — что с тобой делать.
Послышался подозрительный скрип. К двери ванной прислонили что-то тяжелое.
— Держись, девочка, держись, — проговорила я, глядя на испуганное отражение в зеркале. — Нормальные у нас с тобой ноги, и рожица ничего так. Сейчас он уйдет, и будем выбираться…
Макс долго метался по квартире. Что-то падало и громыхало. Хлопнул шкафчик бара, послышался звон бутылки о стакан. Спустя минут десять громыхнула входная дверь. Щелкнул замок.
И все стихло.
Я отперла щеколду и толкнула дверь плечом. Не тут-то было, Макс неслабо постарался. Придвинул тяжелое кресло — как только дотащил со своей больной спиной?..
Как оказалось, упрямство и выпущенное на волю бешенство могут оказаться не только врагами, но и союзниками. Именно они помогли мне добиться цели — открыть эту чертову дверь ванной комнаты.
— Уф!.. — выдохнула я и упала на тот самый диван, что преграждал путь.
Огляделась. Появилось стойкое ощущение, что по квартире прошелся тайфун. И имя его Макс Одувалов. Не знаю, что он искал или же просто разбрасывал вещи в порыве ярости, но результат выглядел плачевно. Всюду вещи, осколки посуды, какие-то бумаги.
Первым порывом было разложить все по местам, навести порядок. К счастью, желание это быстро испарилось.
— Тут нет ничего моего… — прошептала я. — Лишь обрывки разодранной в клочья жизни.
Вошла в спальню, охнула. Макс вытащил мою одежду из шкафа и изрезал на тонкие лоскуты. Даже соболиную шубку, подарок на первую годовщину, не пощадил.
— Похоже, все, что осталось — на мне, — констатировала я.
С затаенной тоской осмотрела яркое платье. Цвета радости и солнца, оно больше не радовало глаз.
Хуже всего то, что Макс лишил меня не только вещей, но и документов. Сумочка с ключами, телефоном и паспортом пропала. Называется, почувствуй себя гастарбайтером, бесправным и полностью зависящим от работодателя.
— Ну, уж нет, Макс!.. — рассердилась я. — Тебе не удастся подавить мою волю.
Бросилась к входной двери, но та тоже оказалась закрытой. Слава Богу, городской телефон остался на месте. Им редко пользовались, и Макс, скорее всего, попросту забыл о нем.
Я на память набрала номер Дэна. Долго слушала длинные гудки.
— Что? — не слишком ласково отозвался любимый.
На заднем фоне играла музыка, слышались женские голоса, смех.
— Где ты? — уточнила я. — С тобой все в порядке? Как прошел разговор с Максом?
— Лучше скажи, как прошло твое примирение с мужем, — отозвался Дэн. — Хотя нет, лучше молчи. Не хочу слышать…
— Ты пьян? — уточнила я. — Мы не мирились с Максом, наоборот, разругались в пух и прах. Она запер меня и…
В этот момент услышала знакомый до зубного скрежета голосок. Хоть я лишь раз говорила с этой девушкой — узнала мгновенно.
— Уля с тобой?.. — спросила у Дэна.
Он будто не услышал вопроса. Сдается, был действительно пьян, либо сильно расстроен. В его словах прозвучала такая горечь, что меня прошиб озноб.
— Макс похвастал, как сильно ты по нему скучала. Говорит, набросилась голодной тигрицей и не отпускала, пока не выжала все соки. Ему даже пришлось опоздать на встречу.
— Неправда! — рявкнула я.
Как мне хотелось добраться до Дэна, схватить за шиворот и потрясти, высыпать из его буйной головы дурь. Неужели кто-то все же «настучал» Максу о нас? И муженек нашел способ отомстить…
— Почему, ты и прежде спала с Максом, — убитым голосом произнес Дэн. — И никогда не жаловалась.
— Я!.. Да как ты можешь!
— А как можешь ты? Знаешь, с момента нашего знакомства у меня не было другой женщины. Каждый раз, когда ты удалялась с Максом в спальню, я сходил с ума от ревности. А ты делала вид, будто не замечаешь этого… Давай, скажи что-нибудь в свое оправдание!
— Люблю только тебя, — прошептала, глотая слезы. — Я больше…
Связь прервалась. Сколько бы я ни пыталась, телефон не подвал признаков жизни. Вряд ли случился обрыв линии. Скорее, Макс отрезал последнюю нить, связывающую меня со свободой. В очередной раз доказал, что никогда ничего не забывает. И не умеет прощать.
— Все кончено!.. — объявила я.
В отчаянии бросилась к окну, растворила створки, свесилась вниз. На улице успело стемнеть — выходит, провела взаперти гораздо дольше, чем думала. Мысли спутались и скрутились. Прохладный воздух не приносил облегчения.
В каком-то странном оцепенении я влезла на подоконник. Двенадцатый этаж, подальше от дорожной пыли, смога и простых людей — все, как любит Макс. С такой высоты уличные фонари кажутся яркими глазами животного, притаившегося в темноте улиц.
— Хочу вниз! — объявила я. — На свободу, любой ценой.
Перекинула ноги через подоконник, согнулась и прикрыла глаза….
Странное ощущение внизу живота мгновенно заставило отбросить глупую идею самоубийства. Это не выход. Тем более что там, в моем чреве, теплится жизнь.
