Кто на лавочке сидел,Кто на улицу глядел,Толя пел,Борис молчал,Николай ногой качал.Дело было вечером,Делать было нечего.
– Ну, что ж, все в сборе – начнем! – бодро провозгласила хозяйка. Мы начали. Наша стерильная компания принялась нащупывать пути коммуникации, благо был повод выпить. Но даже при помощи алкоголя общение давалось нам не слишком хорошо. Разговор двигался очень напряженно. Возвращаясь к тому вечеру, могу сказать, что тогда я поставил личный рекорд по скорости винопития: как только наполнялся очередной бокал, я делал большой глоток, что-то говорил, понимал, что диалог не складывается – и вновь принимался за вино. Потом закурил. В то время я курил сигары, и Люда разрешила мне дымить в квартире. Было ясно, что сюрприз, преподнесенный Людмилой Васильевной, оказался слишком неожиданным, и не все справились с этой ситуацией одинаково успешно. Перефразируя классика: «Юра пил, курил, молчал, а еще ногой качал». Виктюк балагурил, травил украинские анекдоты и всячески пытался оживить обстановку, но даже ему было непросто.
Потом я как-то «зацепился» за Петра Наумовича Фоменко, и дальше общался почти все время с ним одним. И именно с этого странного вечера начались наши с ним отношения, о которых, возможно, стоило бы рассказать подробнее, но сейчас разговор не об этом. Скажу одно: Фоменко был единственным режиссером, которому я показывал свои новые фильмы и чьим мнением о них я интересовался. Так бывает: ты можешь быть знаком почти со всеми режиссерами, но спросить совета или услышать откровенную оценку, которой ты бы доверял, как-то особо не у кого. Фоменко был счастливым исключением из этого правила.
В общем, атмосфера за столом была весьма необычная. Во время очередного тоста вдруг раздается звонок в дверь. Людмила Васильевна удивленно приподнимает бровь:
– Кто это еще? Я больше никого не жду.
Как оказалось, незваным гостем оказался Один Известный Художник. Перед ним на полу стояло что-то большое, завернутое в бумагу.
– Дорогая Людмила Васильевна, с днем рождения вас! – Один Известный Художник протиснулся со своим свертком в прихожую. – Позвольте преподнести вам подарок: ваш портрет.
Именинница обернулась.
– Кто его пригласил?.. – она обвела взглядом всех присутствующих, скользнув в том числе и по фигуре бедного тренера по фитнесу, который, казалось, пытался слиться с интерьером до полного растворения.
Замотав головами, мы единодушно промычали что-то вроде: «Ей-богу, мы тут ни при чем, Художника никто из нас не приглашал». Тренер просто исчез. Живописцу пришлось тут же раскланяться. Максакова закрыла за ним дверь и, пожав плечами, вернулась к столу. Портрет остался стоять, прислоненный к стене в прихожей.
Так или иначе, вечер продолжился. Оказалось, даже шесть человек, собранные в одном месте по одному поводу, запросто могут разделиться на группы. Хотя – чему тут удивляться: все мы были абсолютно разными, с разными взглядами на творчество, разными биографиями и опытом. И у всех был разный характер. Вот в чем невозможно было отказать никому из присутствовавших: все это были люди с характером. Спина у меня от волнения, конечно, не потела, но я совершенно явно ощущал, что ко мне присматриваются.
Противовесом всему этому напряжению стало бесконечно трогательное обаяние Петра Наумовича Фоменко, его чувство юмора. С чувством юмора, кстати, – та же история, что и с характером: оно или есть, или его нет. У него – было. Петр Наумович что-то такое простое говорил, очень по-домашнему шевеля своими усами, и всем становилось легче. Мне вообще показалось, что из всей нашей странной, непростой компании он единственный был спокоен и раскрепощен. Неудивительно, что именно с Петром Наумовичем мы составили собственную «фракцию», говорили о чем-то своем.
