— Наша больница одна из лучших в городе! Мне вчера звонил очень высокопоставленный человек, интересовался здоровьем вашей ученицы и даже пообещал в ближайшем будущем помочь приобрести современное диагностическое оборудование.
— А Катя тем временем, пока он будет вам обещать… — Оля хотела перекричать врачиху, но та ее не слушала.
— У нас врачи буквально голыми руками… — продолжала та. — Нет инструментов, нянечек и сестер. Весь медперсонал поразбежался в частный сектор. Пришлось из бывших советских республик заманивать. Зато работают они, как кони!
— Вот я вам и предлагаю…
— Мне от вас ничего не надо! Я повторяю, те, что у нас работают, замечательные, самоотверженные люди.
— Я верю вам. Только, когда я зашла в палату к Кате…
Оля хотела рассказать, что ей не понравилось в больнице все. Облупленная краска на стенах, копившаяся слой за слоем в течение многих лет, обшарпанные, в выбоинах полы в коридорах. Чувствовалось, что за долгие годы без ремонта по ним прошли, прошлепали, проковыляли на костылях тысячи пациентов. И непроветриваемые палаты с заколоченными окнами, и неприятные запахи, и старые тумбочки без ручек и ножек. Но вовремя спохватилась: не стоит упрекать пожилую и не очень опрятную женщину в том, к чему она, наверное, привыкла, считала нормой. После вылизанного лицея Заломова с новеньким оборудованием с тем, что увидела здесь, в рядовой московской больнице, молодая учительница согласиться никак не могла. А самое главное, для девочки, которая сейчас находится в коме, все разговоры не имеют никакого значения. Ее нужно просто лечить быстро и эффективно, может, вовсе не теми лекарствами и методами, что имеются в распоряжении больницы.
Главврач прервала ее на полуслове:
— В общем, хотите от нас отчет — принесите запрос, а мы подумаем, если сочтем нужным… а пока будем справляться своими силами. Тем более что нам доверяют не какие-нибудь… — врачиха зло сверкнула на Олю глазами, но сдержалась, — непрофессионалы… Если я вам назову фамилию того, кто нам звонил…
— Ну какое это имеет значение, кто вам звонил?!
— Мы будем справляться своими силами, нам ее доверили, понимаете? Поэтому никакой помощи, тем более оттуда, — врачиха махнула рукой в неизвестном направлении, — нам не нужно! — Она вышла из-за стола, буквально указывая Оле на дверь и давая понять, что неприятный разговор закончен.
— Вы не можете так! — Оля поняла, что эту женщину кто-то настроил, возможно, тот, кому важно было, чтобы Катя никогда не поправилась и ушла на тот свет, унеся с собой страшную тайну. Не зря врачиха постоянно вспоминает о каком-то важном звонке. Возможно, это действует Шведов, возможно, не сам, действует тонко и расчетливо. Но Оля не допустит, она не даст умереть Кате!
— Мои бабушка и дед были медиками, — Оля медленно надвигалась на женщину, — прошли войну, вылечили сотни людей! И для них самым главным было здоровье пациентов, а не честь мундира! Если вы отказываетесь, я добьюсь, чтобы Кате устроили консилиум, я приглашу в вашу больницу лучших специалистов! — Расширенные глаза врачихи оказались совсем рядом. — Не дам ей умереть только потому, что кто-то позвонил в больницу и доверил лично вам ее лечение, с которым вы не справляетесь! Возможно, вам за это что-то посулили. Слышите, я вам обещаю! — Голос Оли звучал зловеще и твердо. Она даже сама от себя не ожидала такого порыва. — Я сделаю это, если вы не хотите по-хорошему дать выписку с диагнозом и методом лечения. — Мой дед — Алексей Рогов, его учебник стоит у вас в шкафу на полке, вон он! — Оля кивнула, показывая на толстый старый том по хирургии. — Мой дед был настоящим врачом! Девочка может умереть, а вам все равно! Вы… вы не врач!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Тетя Сабрина очень обрадовалась звонку Оли.
— Девочка, ты меня совсем забыла! Как поживаешь, когда обрадуешь меня хорошими новостями? Приезжай, у нас прекрасное лето! Сьюзен гостит у меня вторую неделю. Как здоровье родителей? Как бабушка?
Вопросы сыпались один за другим. Оля по порядку отвечала на каждый. Что мама и папа здоровы, работают. Что у нее есть замечательный жених и что скоро она познакомит ее с ним. Что с бабушкой все в порядке. Что сама она окончила вуз и преподает в лицее и у нее много-много ребятишек. Потом Оля изложила ей суть проблемы, по которой звонит.
— Ты так выросла, что занимаешься уже делами чужих детей? — удивилась тетя Сабрина. — Ведь совсем недавно ты сама еще была ребенком.
— Да, тетя Сабрина, время летит быстро.
— Ты все такая же красавица, как была? В куклы играешь?
— Что ты, тетечка? Даже мои ученики уже не играют в куклы, — сказала она и подумала: «Они играют в другие игры». — Вот девочка, о которой я тебя прошу, доигралась! — с горечью закончила Оля.
— Это плохо, что так рано уходит детство. Наша Сьюзен с ним пока расставаться не хочет.
— С кем?
— С детством. А я бы хотела уже нянчить ее детей.
Сьюзен перехватила трубку:
— Ольга, я так рада тебя слышать! Приезжай! Сейчас ты не узнаешь побережья! Наша тетя Сабрина совсем истосковалась в одиночестве.
— У нее же любимое дело. Что, она больше не занимается виноградниками?
— Знаешь, последнее время она как-то потеряла к этому интерес, наняла управляющего. А сама, Ольга, ты не поверишь, хочет взять на воспитание ребенка из детского дома. Говорит, пока есть силы. Ольга, я уже подслушала ваш разговор. Ты ей сообщила, что работаешь с детьми, может быть, ей в этом поможешь?
— В чем?
— Взять ребенка из детского дома. Я слышала, что из России привозят детей во Францию. Она хочет непременно девочку. Помоги ей.
— Я не в курсе этой проблемы, — припоминая, что она вообще знает о детских домах, отозвалась Оля. — Однако, — она вспомнила Лелькиного Ванечку, воспитанника детского дома, и черную французскую девочку Мадлен, — я все узнаю и перезвоню.
— Спасибо тебе, я надеюсь! А то она меня замучила, замуж торопит. А я еще не готова.
— Что это значит? — улыбаясь, поинтересовалась Оля.
— Видишь ли, у меня много планов. По истории костюма хочу писать докторскую диссертацию. Прилетай, поговорим.
— Ой, Оленька, — смешно делая ударение на втором слоге, взвизгнула Сьюзен, — здесь все твои подаренные куклы тетя Сабрина сохранила. Они не состарились, как мы с тобой! Я прощаюсь, тетя Сабрина снова хочет тебе что-то сказать.
— Оля, пока вы болтали, я дозвонилась до центра. Они готовы взять больную и даже в случае операции готовы принять на себя основные расходы. Но санитарный самолет придется оплатить тебе.
— А это дорого?
— Для тебя, думаю, да. Советую тебе найти благотворительный фонд. Это порядка пятидесяти тысяч евро.
— Тетя Сабрина, как вы считаете, девочку у вас вылечат?
