им стать? – Усмехнулся Сатвел. – Я давно понял, что как только мы уничтожим воинов клана, мне уготована роль жертвы на алтаре вашего бога!
– Мои воины… – Начал Ниирде, постепенно повышая голос, надеясь, что стража у палатки услышит его, но был грубо прерван лордом:
– Твои воины поклялись мне в верности на мече!
Соо потребовалось какое-то время, чтобы осмыслить эти слова. Настолько они показались ему невероятными, и невозможными. Как? Этого не может быть! Как же его слуги, советники, тысячники, и наконец, телохранители? Неужели все отвернулись от него и предали? Они же ярвиры! Может, это всего лишь слабая попытка обмануть Ниирде? Что же ему это даст? Или, всё-таки, это страшная, правда?
Соо поднял кубок с вином, и, не сумев справиться с дрожью в руке, сделал несколько глотков пересохшим горлом, даже не почувствовав вкуса. Ему вдруг стало жарко, в шатре показалось невыносимо душно, и сердце зашлось в дробном стуке, выламывая рёбра груди. Каждый удар отзывался в голове новой волной обжигающей крови. Казалось, что ещё совсем немного, и кости черепа, не выдержав напора, лопнут.
Вот почему он не смог донести до жаровни листок! Вот почему он рассыпался у него в руках! Боги отвернулись от него, решив, что он уже достиг всего, что хотел! Но ведь этого так ничтожно мало! Это совсем не то, что ему нужно на самом деле!
– Мне плохо… – Прохрипел Ниирде, выпуская кубок из рук, и в каком-то тумане глядя, как тот падает на мягкий ковёр. С большим трудом, опираясь на подлокотники кресла, он поднялся, сделал несколько неуверенных шагов на подгибающихся ногах мимо зло ухмыляющегося лорда Сатвела к выходу из шатра. Белый снег ослепил его. Он чуть не задохнулся, свежим воздухом, и, не сумев устоять, рухнул лицом вниз, под изумлённые взгляды стражей.
Когда вокруг него, позвякивая доспехами, собрались воины, осторожно перевернули на спину, он уже ничего не видел, и не чувствовал, смотря открытыми глазами в синие небо. Кто-то из воинов выругался, сплюнул в снег, и, выхватив меч, подняв его над головой, торжествующе закричал. Его клич тут же был подхвачен стоящими рядом ярвирами, и скоро откликнулись те, кто находился чуть далее.
* * *
Глава 35.
Рутгер переводил взгляд то на Болевила, то на Коура, и, понимая их состояние, не торопил. Ювгер в меховых одеждах, в шапке, надвинутой на самые глаза, походил на странное существо, вставшее на задние лапы, и опирающееся на боевой топор с длинной ручкой. Болевила было бы невозможно отличить от вига, если бы не совершенно лысая кожа головы, тёмная, короткая борода, и карие глаза. Он был в чернёной кольчуге, опоясан мечом, и, может быть, только эти два признака отличали его от северян.
Дружина Стального Барса выбралась на поверхность где-то на территории Руссии, оставив далеко за спиной земли вождя Тартея. Сначала никто не мог сообразить, где они находятся, пока Коур с Хортером не забрались на близлежащий холм, и не осмотрели окрестности. Ювгер уже бывал здесь раньше, в детстве, и с трудом, но всё-таки узнал местность. Тогда, как он сказал, деревья были маленькими, и они с ещё живым отцом охотились недалеко от этих мест. Может быть, тогда его ещё не было, или Коур просто забыл, но этого громадного провала в земле он не помнил. Как могло так случиться, что про него, похоже, никто и не знал, и не использовал как убежище?
– Я давал клятву на мече, что буду следовать за тобой, пока не отдам долг крови сполна. Разве мой топор будет лишним в битве? – Наконец угрюмо спросил Коур, посмотрев на воеводу.
– Я считаю твою клятву исполненной. – Ответил Рутгер. Ему было жаль отпускать такого хорошего бойца, но и держать его в дружине больше уже не было никакой возможности. Разве он не хочет вернуться в племя, домой, к жене и своим детям? – Мы уходим в Лазоревые Горы, и придём сюда ещё не скоро. Путь будет опасен и труден. Никто не знает, что нас может ждать.
– Пока моё сердце бьётся, а рука может сжимать топор, я всегда буду рядом с тобой. Вождь Тартей позаботится о моей семье. – Ювгер ударил себя в грудь кулаком, и поклонился.
Барс кивнул, и повернулся к Болевилу:
– Что можешь сказать ты?
– Со мной всё ещё проще. За всю свою жизнь я не скопил ни богатств, и не завёл семьи. Что меня ждёт в Егдере после всего, что произошло? Казнь на песке Большой Арены? – Рус горько усмехнулся, и махнул рукой. – К тому же, когда у меня ещё появится возможность побывать на севере, и увидеть всё своими глазами, о чём мне рассказывали мои новые друзья?
– Я рад, что вы с нами. – Улыбнулся воевода. Он так привык к ним, что, наверное, уже и не смог бы представить себе дружину без этих, таких дорогих для него иноземцев.
Возле костра шумно засмеялся Сардейл, и о чём-то увлечённо начал рассказывать воинам, готовившим обед. Рутгер присел возле огня, но застал лишь самый конец истории. Кто-то, сноровисто орудуя ножом, вскрывал банки консервов, и вываливал содержимое в котёл, от которого так вкусно пахло мясом, что казалось, будто вот-вот закружится голова, и можно будет потерять сознание.
– Лурфар, ты говорил, что сможешь найти обратный путь. – Стальной Барс повернулся к монаху, сидевшему рядом. Тот так и не выпускал из рук свой посох, с металлическими кольцами, и шкуру, с завёрнутыми в неё книгами Древних.
– Это не так сложно, как, кажется. – Откликнулся виг, доставая из кармана оборванной хламиды кусок пергамента, и развернул его на руках. – Мы всё время шли на юг, а теперь пойдём строго на север. Проклятые Земли мы никак не сможем миновать.
Барс узнал ту самую карту, что Хранитель положил на стол в ту самую ночь, когда они были в палатке военного вождя, и держали совет перед самым походом в Сармейские степи. Тогда ещё был жив Балвер, и они многого не знали, и даже не предполагали.
– Ты дополнил её?
– Да. Я наносил на неё всё, что видел. – Ответил Лурфар. – Это, конечно, всё неточно, лишь приблизительно, но ведь это лучше, чем ничего.
То самое место, оставленным белым, и помеченное, как Проклятые Земли, было испещрено тоненькими рукавами ручьёв, множеством холмов, и провалами оврагов. Были отмечены даже те плиты, где дружина вигов выдержала бой с волками, и понесла такие большие потери. Чуть
