Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Хью глядел из машины по сторонам. На протяжении всей дороги до центра города по Лерхенауэрштрассе и Шляйсхаймерштрассе жители Мюнхена выстроились вдоль улиц, и казалось, что колонна едет в кильватерной струе адресованных премьер-министру оваций, рассекая реку из красных, белых и черных флагов. Время от времени, когда они поворачивали, Легат видел Чемберлена в передней машине: тот слегка наклонялся, приветственно махая шляпой. Сотни рук вскидывались в фашистском салюте.
Через десять минут после выезда с аэродрома кортеж скатился по Бриеннерштрассе на Максимилианплац. Обогнув площадь, он остановился у отеля «Регина-паласт». Над портиком шевелился громадный флаг со свастикой. Под ним стояли английский посол Хендерсон и Айвен Киркпатрик, первый секретарь британского посольства в Берлине. Эштон-Гуоткин шумно вздохнул.
– Наверное, когда-нибудь я к этому привыкну. А вы?
Он не без труда извлек свое нескладное тело из «мерседеса». Риббентроп уже вышел. В общественном парке напротив отеля собралась толпа рядов в восемь или десять в глубину, ее сдерживала шеренга коричневорубашечников. Народ кричал. Премьер-министр махал. Снова вспышки фотокамер. Хендерсон увлек Чемберлена за собой. Легат, держа по красной шкатулке в каждой руке, поспешил следом.
Просторный, обнесенный галереями вестибюль гостиницы своим видом напоминал об эпохе кайзера: потолок из витражного стекла, устланный персидскими коврами паркет, пышная зелень пальм в кадках, кресла. Несколько десятков постояльцев, людей по большей части пожилых, таращились на Чемберлена. Тот, в тесной компании с Хендерсоном, Киркпатриком и Уилсоном, стоял у стойки администратора. Легат остановился и стал ждать, не зная, стоит ли подходить ближе. Внезапно все четверо посмотрели на него. У Хью создалось ощущение, что говорят о нем. Секунду спустя Уилсон направился через фойе прямиком к нему.
5
«Фюрербау» едва исполнился год – то было детище любимого архитектора Гитлера, ныне покойного профессора Трооста. Здание было настолько новым, что белый камень буквально искрился в лучах утреннего солнца. По бокам от обоих портиков свисали гигантские флаги: немецкий и итальянский обрамляли южный вход, английский и французский – северный. Над дверьми простирали крылья бронзовые орлы, сжимающие в когтях свастики. От порога по ступенькам спускались красные ковровые дорожки, убегающие через мостовую к бордюру. Использовался только северный вход. Возле него выстроился почетный караул из восемнадцати солдат с винтовками, а также барабанщик и горнист. Хартманн прошел мимо них, поднялся по ступенькам и вошел в дом – никто его даже не окликнул.
Для чего предназначалось «Фюрербау», было не вполне ясно. Это не было ни правительственное здание, ни штаб-квартира партии. Скорее его стоило сравнить с монаршей резиденцией, призванной просвещать и развлекать гостей императора. Все интерьеры были выполнены в мраморе: сливового оттенка плитка на полу и на двух больших лестницах, серовато-белая отделка стен и колонн, хотя в верхнем ярусе камень, благодаря освещению, отсвечивал золотом. Фойе было запружено людьми в пиджаках и мундирах. Воздух гудел от нетерпеливого гула, как перед началом большого концерта. Пауль заметил несколько известных по газетам лиц: пара гауляйтеров, заместитель фюрера Рудольф Гесс с обычным своим отсутствующим выражением на лице. Хартманн назвал свое имя караульному из СС, и тот кивнул, позволяя пройти.
Прямо перед ним находилась северная лестница. Справа фойе переходило в полукруглую гардеробную с двумя очередями. Пауль заметил дверь в мужской туалет и направился к нему. Запершись в кабинке, открыл чемодан, извлек документ, расстегнул рубашку и сунул конверт под майку. Потом застегнулся, сел на унитаз и посмотрел на руки. Они отказывались слушаться, были холодными и слегка тряслись. Хартманн потер ладони одна об другую, подышал на них, затем спустил воду и вышел. В гардеробе положил шляпу, плащ и чемодан на стойку и сдал их.
Северная лестница привела его на галерею второго этажа. Пауль начал понимать устройство здания. Выше этой галереи шла еще одна, а еще выше через матовое белое стекло лился естественный свет. Все было идеально симметрично и логично. И стоит признать, впечатляюще. Мимо него проскочили официанты с подносами, уставленными блюдами и бутылками пива. За неимением лучших идей он увязался за ними. За тремя ближайшими открытыми дверями обнаружился просторный салон с накрытыми белыми скатертями фуршетными столами. Далее по широкому коридору, идущему вдоль всего фасада дома, располагалась галерея с креслами и низкими столиками. Там, где она заканчивалась, стоял эсэсовец-часовой и заворачивал всех пытавшихся пройти дальше по коридору. Молодой дипломат предположил, что там располагается комната, где ждет Гитлер.
– Хартманн!
Обернувшись, он увидел фон Вайцзеккера. Тот стоял в буфетной у окна и беседовал со Шмидтом. Статс-секретарь махнул Паулю, предлагая присоединиться к ним. Комната был отделана панелями из темного дерева с резными картинами, изображавшими радости сельской жизни. Несколько адъютантов сбились в кучку и перешептывались. Всякий раз, когда кто-то входил, они вытягивались, но, обнаружив, что это не Гитлер, расслаблялись.
– Шмидт только что поведал мне о вашей стычке со штурмбаннфюрером Зауэром в поезде фюрера.
– Ему, похоже, взбрело в голову, что я ненадежный элемент.
– Для Зауэра мы все ненадежные элементы! – Статс-секретарь рассмеялся, потом резко смолк. – Если серьезно, Хартманн, постарайтесь дальше не задевать его. Он имеет доступ к уху министра и может причинить массу неприятностей.
– Я постараюсь.
– А получится? Беспокоит меня ваше «постараюсь». Когда все кончится, мне кажется, благоразумным будет отправить вас куда-нибудь за море. В Вашингтон, допустим.
– Как насчет Австралии? – предложил Шмидт.
Вайцзеккер снова рассмеялся:
– Превосходная идея! Даже у нашего партийного товарища Зауэра не такие длинные руки, чтобы дотянуться до вас через Тихий океан!
За окном послышались приветственные крики. Все три собеседника посмотрели на улицу. К зданию только что подъехал открытый «мерседес». Прямой как палка, сзади восседал английский премьер-министр. Худого и неброского человека рядом с ним Хартманн не знал.
– Итак, начинается, – сказал Вайцзеккер.
– А кто это с Чемберленом?
– Сэр Хорас Уилсон. Фюрер и его не переваривает.
Вслед за машиной премьера прибывали другие. Пауль напрягал глаза, стараясь рассмотреть происходящее дальше по улице, но ничего не мог разглядеть.
– Разве фюрер не выйдет ему навстречу?
– Сомневаюсь. Единственное, где фюрер искренне хотел бы увидеть этого пожилого джентльмена, так это могила.
Чемберлен вылез из автомобиля, следом вышел Уилсон. Едва нога высокого гостя ступила на красный ковер, ударил барабан и зазвучали фанфары. В ответ на приветствие Чемберлен коснулся шляпы. Затем скрылся из виду. «Мерседес» отъехал. Почти сразу же толпа снова разразилась криками. Освободившееся место занял второй открытый лимузин. На заднем его сиденье располагались Геринг и французский премьер-министр Даладье. Даже с такого расстояния было заметно, что Даладье чувствует себя не в своей тарелке. Он горбился в машине, как если бы делал вид, что его тут нет. А вот Геринг, напротив, весь сиял. Каким-то образом ему за время отъезда с железнодорожного вокзала удалось переодеться. Теперь мундир у него был белым как снег. Жирные телеса распирали ткань. Хартманн услышал, как Вайцзеккер подавил презрительный смешок.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
