Книга Эта смертельная спираль - Эмили Сувада

Дернувшись, лифт замирает, и двери открываются. Перед нами оказывается комната из бетона, в одной из стен которой установлен воздушный шлюз космического класса. Он округлый, и попасть в него можно через поблескивающие на свету стальные двери, которые, как жалюзи, открываются от центра. А над ними красной краской написано: «МОЙКА И ОБДУВ». Вся комната пропахла хлоркой. Тот же резкий запах, которым пахло мыло в школе-интернате.

Я выхожу следом за Леобеном из лифта и подхожу к столу, стоящему у шлюза. Рядом с ним по стойке смирно вытянулся охранник в зеркальных очках и черной униформе с золотыми рогами «Картакса» на груди.

Леобен слегка ухмыляется охраннику.

– Мы гости доктора Крика и следуем к забронированным комнатам. Приоритет альфа, код тринадцать. – Он бросает на меня взгляд. – Это означает, что мы ВИП-персоны.

Охранник кивает:

– Да, сэр. Ваша заявка получена и одобрена, но мне нужно просканировать ваши личные вещи и оружие.

Пока Леобен снимает кобру, охранник поворачивается ко мне.

– В «Мойку и обдув» не допускаются взрывчатые вещества, мэм. Вы должны положить ваши вещи в вакуумный шлюз.

– У меня нет взрывчатки, – сжимая ремни рюкзака, говорю я.

В нем генкит и папины папки с документами, и мне совершенно не хочется потерять что-то из этого.

– Сканеры в лифте обнаружили, что у вас с собой генкит, мэм, – объясняет охранник. – Согласно коду тринадцать вы можете оставить его в своем распоряжении, но его не разрешено проносить через воздушные шлюзы. Если он взорвется во время обработки, то стекло шлюза разрушится, потому что оно очень чувствительно к давлению, и все гражданские уровни окажутся заблокированы.

Я пристально смотрю на него. Генкит сложно взорвать. В него вшит определенный алгоритм самоуничтожения, чтобы не допустить попадания к посторонним людям, но даже в этом случае требуется приложить немало усилий, чтобы и правда его взорвать. От большинства моделей просто потянется черный дымок. Придется запустить на нем вредоносный код, чтобы такой генкит, как у меня, воспламенился и взорвался.

Я подумываю объяснить это охраннику, но Леобен поворачивается ко мне и качает головой.

– Просто отдай им его, Агатта. Тебе обязательно его вернут.

Он кладет свою кобуру на прилавок, а следом опускает туда пистолет из-за пояса и нож, который достал из сапога. Засунув руки в карманы, он достает пачку жвачки, зажигалку и кусок проволоки, которую, как мне кажется, он использует вместо удавки.

Если охранник удивлен, то никак этого не показывает, а молча перекладывает арсенал Леобена в пластиковый лоток и заталкивает его в отверстие за стальным люком в стене. Я неохотно передаю ему свой рюкзак, и он отправляет его следом, а затем достает из кармана черную сканирующую палочку.

– Проверка панелей.

Леобен вытягивает руку. Пять черных лей-линий змеятся из его панели, переплетаясь с татуировками. Охранник проводит сканером по предплечью Леобена, и на рукоятке загорается зеленый индикатор.

– Все чисто. Ваша панель, мэм.

Я протягиваю перевязанную руку.

– Она была повреждена и теперь не функционирует. Мне нужно ее заменить.

Охранник проводит сканером по моей руке, а затем и второй раз.

– Похоже, она восстановится в самое ближайшее время.

На рукоятке загорается зеленый светодиод, и охранник отступает. Он проводит рукой по сенсору на стене, после чего шлюз открывается.

– Все чисто. Добро пожаловать в «Хоумстэйк».

– Что… что значит чисто? – спрашиваю я, уставившись на свою руку.

– Это значит «заткнись и заходи».

Леобен хватает меня за руку и ведет к шлюзу. В этой крошечной комнатушке достаточно места для нас двоих. В ней металлическая решетка на полу и огромное вентиляционное отверстие в потолке. Дверь закрывается, и теперь нас освещают только тусклые огоньки, встроенные в пол.

– Что означал тот зеленый индикатор? – спрашиваю я.

– Что твой отец нашел способ обмануть наши системы и пропустить нестандартные технологии.

– О, – выдыхаю я. – Понятно.

– Какой коммуникатор у тебя стоит?

– Базовая модель, К-40 лайн. Он почти ни к чему не подключается.

– Зато его легко настроить, – говорит Леобен. – Он мог установить в него зеркало.

Я перевожу взгляд на него.

– Ты умеешь кодировать?

Он закатывает глаза.

– Думаешь, я просто солдат с симпатичной мордашкой? Я ни черта не понимаю в кодах ДНК, зато довольно неплохо разбираюсь в панелях и модулях.

Я поднимаю одну бровь:

– Тогда ты должен знать, что ни одно зеркало не будет работать на К-40, поэтому в нем можно использовать лишь отраженный сигнал.

– Ах, – говорит он, откинув голову назад. – Конечно, это же старая школа. Как мило.

Он смотрит вниз и встречается со мной взглядом. На секунду его выражение лица смягчается, но затем Леобен отводит глаза.

С потолка доносится механический голос:

– Начинается цикл воздушной очистки.

В вентиляционном отверстии над нами раскрываются створки, и ледяной воздух обрушивается на нас с такой силой, что меня прижимает к стене. Я зажмуриваюсь и закрываю лицо руками, ожидая, наверное, целую вечность, пока вентиляционное отверстие закроется.

Комнату вновь заполняет голос:

– Воздух очищен. Вирусных частиц не обнаружено.

– М-мог бы предупредить меня, – с трудом выговариваю я из-за стучащих от холода зубов.

Леобен пожимает плечами:

– Тогда было бы не так весело.

Обхватив себя руками, я свирепо смотрю на него, когда стена рядом с нами отъезжает в сторону. За ней оказывается длинный шестиугольный коридор, в конце которого виднеется еще одна круглая дверь. Стены коридора из гладкого бетона, но усеяны крошеными распрыскивателями, на полу еще одна металлическая решетка, а в воздухе стоит резкий запах дезинфицирующего средства, от которого слезятся глаза.