Пришло время играть роль, которая приведет его к принцессе. Себастиан перебрал в памяти самые приятные события последнего месяца – как Ари ему улыбалась, как он стоял рядом с ней без капли страха, как безмятежно они вместе любовались морем, – и надежно укрыл воспоминания в потайном уголке сердца, где их не испачкает жестокая действительность.
Когда один из охранников обнаружил в сапоге Себастиана мешочек с монетами, юноша склонился к нему и тихо произнес:
– Стащишь хоть монетку, мокрого места от тебя не останется.
Охранник было хохотнул, но, встретившись с Себастианом взглядом, мгновенно замолчал, отстранился и пропустил бывшего оружейника вместе с девчонкой-гонцом в здание.
– Ты так врагов себе наживешь, – буркнула девчонка, поворачивая в длинный коридор, по обе стороны которого белели закрытые двери. В этом здании хранилось краденое, все, что собрали ребята Фелмана за последние недели.
– Я сюда не друзей искать пришел.
Девчонка пожала плечами и постучала в последнюю дверь справа. Когда дверь открылась, она жестом предложила Себастиану войти, а сама осталась в коридоре.
Дожидаясь, пока дверь за его спиной захлопнется, юноша огляделся: небольшая квадратная комната, в центре – письменный стол, слева возле стены три стула, еще один – у стола. За спиной Себастиана по обе стороны от двери – двое громил. У стола – женщина с массивным молотком в руке, покачивает его из стороны в сторону, как маятник. Фелман за столом, самодовольно улыбается гостю.
Четверо против одного. Все вооружены.
Шансы не ахти, но он бы не выжил в восточном Косим-Таласе – не пережил бы детских лет рядом с отцом, если бы не знал, как перетерпеть боль и все-таки достичь цели.
– Возвращение блудного сына, – усмехнулся Фелман. – Что, разонравилось во дворце?
Резко крутнувшись на месте, Себастиан впечатал кулак в того, что справа, а потом вцепился ему в плечи и лягнул в лицо того, что слева. Тот, кому досталось каблуками сапог, рухнул на пол, прижимая руки к лицу, а другой устоял и замахнулся в ответ.
Его первый удар попал Себастиану в челюсть, второй – в живот. Фелман криками вызвал охрану, приказывая измочалить наглого сопляка. С места сорвалась женщина с молотком. Молоток ударил Себастиана по спине, и от боли в душе разгорелась ослепляющая адская ярость.
Ему шесть лет. Он корчится на кухонном полу, отползая от огромных кулаков отца; зовет на помощь – но помочь некому. Ему девять; он изо всех сил старается сдержать слезы, когда отец бьет его палкой, а мать отвернулась, словно не видит. Ему шестнадцать; сжав челюсти, с сухими глазами он терпит невыносимую боль от ударов хлыста, вырывающего клочья кожи из спины. Ярость стала единственным ответом на бесконечную боль.
Женщина ударила его снова, и в душе Себастиана что-то надорвалось.
Он развернулся с диким ревом, перехватил молоток и вырвал из рук женщины. Теперь удары посыпались сзади. Себастиан впечатал молоток напавшему в горло и снова развернулся к помощнице Фелмана.
Она бросилась на него с кинжалом. Пригнувшись, он прыгнул ей навстречу и сбил с ног. Сцепившись, они покатились по полу. Лезвие прошлось по руке Себастиана, но он почти не ощутил боли. Парировав следующий удар молотком, Себастиан нащупал болевую точку на шее женщины и сжал пальцы. Ее глаза закатились. Не дожидаясь, пока женщина потеряет сознание, Себастиан отшвырнул ее и направился к Фелману.
– Ты хоть понимаешь, что натворил? – Фелман с багровым от ярости лицом выбрался из-за стола и уставился на Себастиана. – Ты объявил нам войну! Да ты проклянешь тот день, когда…
Взмахнув молотком, Себастиан отшвырнул Фелмана к столу. Толстяк в ответ лягнул гостя, однако бурлившая в груди ярость поглотила боль и выплеснула желание дать сдачи. И Себастиан бил, принимал удары, гнал Фелмана все дальше, не обращая внимания на боль, как много раз прежде.
Фелман бросился на юношу в последний раз. Себастиан уклонился от удара, просунул деревянную рукоятку под подбородок толстяка и швырнул его спиной прямо на письменный стол. Навалившись сверху, спросил:
– Где список?
Лицо Фелмана синело, он задыхался.
– Я знаю, список у тебя. С тех пор как умер Даан, каждый уличный заправила заводит список должников, чтобы все выплаты были собраны вовремя. Где бумаги?
Фелман плюнул Себастиану в лицо.
Склонившись еще ниже, Себастиан буравил Фелмана глазами.
– Ты знаешь моего отца, знаешь, на что он способен. Его не просто так назначили главным сборщиком в самый опасный город Балаваты. Как ты думаешь, что сделал бы мой отец в ответ на твой отказ?
Фелман побледнел. Сглотнув, Себастиан убедительно произнес:
– Каков отец, таков и сын. Яблочко от яблоньки… сам знаешь. Давай список.
Фелман метнул взгляд на правый угол стола. Себастиан ослабил хватку, однако молоток оставил поблизости, позволив толстяку согнуться пополам и откашляться.
Обойдя письменный стол, подергал ящик. Заперто.
– Открывай.
Дрожащими пальцами Фелман выудил из жилетного кармана ключ и бросил его Себастиану. Замок щелкнул, и спустя мгновение юноша держал в руках пергаментный свиток с именами, адресами и цифрами. Это были имена дельцов, однажды опрометчиво согласившихся вести дела с Тигом, и суммы их долга. Себастиан пробежал глазами список, проверяя, что ему не всучили подделку. В списке не было тех, кто загадал желание и пообещал в уплату свою душу. Зато обнаружилось достаточное количество несобранных долгов, чьи сроки подходили совсем скоро.
Вытащив из сапога пригоршню монет, Себастиан бросил их на стол.
– Забирай семью и беги из города. Как только Тиг узнает, что ты отдал список, он тебя в Косим-Таласе из-под земли достанет.
Фелман поднял на противника тяжелый взгляд и, все еще кашляя, прохрипел:
– Твой отец убил бы меня, получив желаемое. Денег на побег я бы точно не увидел. А ты уверял, что похож на отца.
Себастиан спрятал свиток в карман. Шрамы на спине горели, но волну ярости он уже усмирил. Взявшись за дверную ручку, юноша обернулся:
– Я солгал.
Оставив позади штаб-квартиру Фелмана, – вот бы и горькие воспоминания оставить в прошлом так же легко и просто! – Себастиан направился по первому адресу.
Глава 27
Когда Ари проснулась, в небе вдоль линии горизонта сияли алые и золотые сполохи. По комнате гулял легкий ветерок, и принцесса невольно поежилась. Еще недавно у нее не было сил, чтобы повернуть голову и осмотреться. Ее интересовала лишь кровать. Потом стул у окна и столик, на который Маарит поставила чашку с чаем. Стряхивая остатки сна, Ари приподнялась и обежала взглядом комнату.
Мебель простая – платяной шкаф, маленькая раковина с ручным насосом, кровать, стул и стол у открытого окна, но все остальное – невиданной красоты. Потолок расписан, будто небо над ветвями густого леса, не отличишь от неба за окном. На стенах искусно выписаны стволы деревьев, связанные тонкими кожаными ремнями. На коре каждого дерева видны сучки, тонкие веточки и даже одинокие листочки – как настоящие. Над раковиной висит зеркало, а у двери – картина, на которой изображен высокий, худощавый, нечеловечески прекрасный юноша.
