Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
Мнения и сомнения
Владимир ЯКОВЛЕВ:
- В теории все понятно. А вот как добиться принятия названных мер? Правительство убеждает, мол, надо двигаться вперед без рывков, но мы помним: президент России высказывал недовольство, что закладываются низкие, в пределах трех процентов, темпы экономического роста! Я точно знаю, что когда бухгалтера и финансиста ставят впереди экономики, динамичного развития не будет. В Петербурге промышленное производство и валовой региональный продукт растут примерно на 10 процентов в год, за счет точного выбора приоритетов.
Сергей ГЛАЗЬЕВ:
- Совершено справедливо говорите. Из того набора инструментов развития, которые я назвал, не действует практически ни один. Замедление темпов экономического роста за последние три года почти до нуля - следствие проводимой бюджетной и денежно-кредитной политики. Говорим об информационных технологиях, о чудесных возможностях генной инженерии, но целевые программы недофинансируются, производственный потенциал омертвлен наполовину, специалисты уезжают за границу. А это наш главный капитал - интеллектуальный, и не так много денег нужно, чтобы их удержать. Если бы проводилась политика стимулирования инвестиций в научно-технический прогресс, то и получили бы те 10 процентов роста, о которых говорит президент.
Жорес АЛФЕРОВ:
- Я согласен с оценками Сергея Глазьева и могу лишь дополнить его выступление. Динамику затрат на прорывных направлениях легко показать на примере той же микроэлектроники. Каждый новый этап ее развития, связанный с уменьшением размеров компонентов, - это 2 - 3 миллиарда долларов. Действительно, затраты в биотехнологии на порядок меньше. Но вдобавок нужно учитывать огромные затраты на проведенные ранее исследования, подготовку кадров, тонкое аналитическое оборудование. Это лишь подтверждает необходимость поддержки государства на разных стадиях разработок. В той же насквозь рыночной Америке это прекрасно понимают.
Лет пять назад в ходе одной из командировок я посетил компанию «Крит» в Северной Каролине. Там работало много наших бывших сотрудников, и технология получения кристаллов карбида кремния ставилась в основном физтеховцами. Компания была небольшая - 80 человек, из которых примерно 30 были заняты непосредственно в производстве, а остальные - в лабораториях. Доход ее составлял около 10 миллионов долларов в год, а бюджет - 20 миллионов. Потому что еще 10 миллионов они получали от министерства энергетики, поскольку работали в стратегически важном, перспективном направлении.
С тем же я столкнулся на Сингапуре, при посещении институтов информационных технологий и микроэлектроники, бюджет которых на 90 процентов пополняло государство. Я спросил: «Как же так? Вы ведете сугубо прикладные работы, вам должна платить промышленность». Оба директора ответили: «Ну что вы! Промышленность оплачивает нам сегодняшние результаты, а государство - завтрашние». Считаю, пора и в России пересмотреть популярный тезис о том, что поддерживать фундаментальную науку - это, конечно, забота государства, а прикладная должна кормить себя сама. Сегодня очень часто грань между ними стирается. Кроме того, когда прикладная наука сама зарабатывает, она нередко перестает быть наукой.
Дмитрий ЛЬВОВ:
- Мир стремительно меняется. Мы наблюдаем, как наряду с материальными затратами на производство продуктов растут и начинают превалировать затраты в сфере услуг и «нематериального производства».
Приведу лишь один пример. Всегда считалось, что «Америка - это «Форд». Сегодня в трех ведущих автомобильных компаниях США занято порядка 1,6 млн. человек, их капитализация - около 600 млрд. долларов. Те же показатели для трех ведущих компаний, выпускающих операционные системы и программное обеспечение, - 160 тысяч занятых, 3 600 млрд. долларов. Хотя ничего особо материального, вещественного они не производят. Значит, не автомобильная промышленность определяет новое лицо Америки.
Действительно, американцы тратят на покупку компьютеров, на программный продукт, на обслуживание примерно в 1,5 раза больше, чем на автомобили, в 6 раз больше, чем на жилье. Затраты сместились в интеллектуальную сферу, востребованы знания, образование, интеллект и, наверное, не случайно эта страна - лидер мировой экономики.
Впрочем, еще в начале 1990-х доля произведенной в России наукоемкой продукции составляла не такую уж маленькую величину, 7,5
- 8 процентов от общемирового объема, в то время как в США - около 30. То есть отставание у нас было большое, но не безнадежное. А сегодня, когда американцы обеспечили колоссальную концентрацию капитала на этом направлении, у них выпускается 40 процентов всей наукоемкой продукции, у нас 0,4. Что же происходит с нашей страной?
Начиная с первого полугодия этого года, наметившийся было рост ВВП, промышленного производства пошел на убыль. Это значит, что все резервы, которые выявились после дефолта 1998-го года, мы, по существу, исчерпали. Мне могут возразить, привести статистические данные о большом объеме инвестиций. Но если раскрыть эту статистику, мы увидим, что более 70 процентов прямых инвестиций идет в нефтяную отрасль. А в науку, о чем уже говорил Жорес Иванович, - около нуля. То есть, как была самодостаточная сырьевая сфера, так она и развивается - обособленно, без перелива в наукоемкий сектор, который должен определять лицо такой большой страны, как Россия, нет.
Вдумаемся: несмотря на перманентный кризис последних лет, на многие допущенные ошибки, Россия по-прежнему первая в мире по размерам национального богатства и, прежде всего, природных ресурсов на душу населения. Мы в этом отношении в 10 раз богаче США и Канады, вместе взятых. А если по всему национальному богатству, - на каждого россиянина приходится 400 тысяч долларов. Огромная цифра! Казалось бы, ну, не может, не имеет права страна не развивать науку и не развиваться сама при таких возможностях.
Но по уровню ВВП на душу населения мы занимаем где-то 58-е место в мире. Получается, одна из самых богатых стран в то же время экономически - одна из самых бедных. Миллиарды долларов уходят из страны, не трансформируясь в инвестиции.
Наверное, можно констатировать, что советская экономическая система была плохая, неэффективная. Мы очевидно проиграли в научнотехнической гонке Западу и Дальнему Востоку. Но за последние 10 лет разрыв увеличился. Поэтому напрашивается и другой вывод: избранный, в том числе, с помощью Запада, экономический механизм мешает такой великой стране рационально использовать свои ресурсы. Сам по себе он напоминает сито.
Смотрите: рыбные запасы страны. Президент Путин, когда был на Дальнем Востоке, оценил масштабы потерь в этой отрасли: 2 - 2,5 млрд. долларов. Нефтегазовый сектор: 27 - 30 миллиардов ежегодно уходит мимо казны. Российский лес. Я часто езжу в Финляндию, у меня там семинар. И вижу цены на их продукцию деревообработки (из одного и того же леса!), совершенно несопоставимые с нашими. Мы получаем от итальянцев мебель, сделанную из нашего леса. И палец о палец не ударим, чтобы у нас было оборудование, не уступающее итальянскому. Я уже не говорю о схемах сокрытия от государства и общества огромных прибылей в металлургии.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
