Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
В ноябре и декабре еще действовала железная дорога между Кривомусинской на западном участке фронта и Вороновом в западном углу фронта. Ее эксплуатация началась во время наступательных боев летом 1942 года, что очень помогло в отношении перевозки продовольствия, а также отъезда и приезда отпускников. До того времени железнодорожные пути между Калачом и Сталинградом не использовались. Майор Мут из 94-й пехотной дивизии может считать, что именно его заслуга была в том, что при наличии минимальных средств ему удалось отремонтировать несколько локомотивов. К Рождеству движение составов на этом участке постепенно прекратилось, так как закончился уголь.
Самым важным продуктом питания всегда был хлеб. Для того чтобы иметь возможность ежедневно выдавать хлеб всем войскам, с самого начала необходимо было установить хлебный паек в размере двухсот граммов в день, но уже тогда было ясно, что в ближайшем будущем паек придется сократить до ста граммов. Во избежание этого было решено грузить в самолеты не готовые буханки хлеба, а муку, к тому же это экономило место и позволяло перевозить больше груза. Попытка заменить хлеб мукой не удалась, так как хлеб, доставлявшийся до этого по воздуху, сразу выдавался войскам, что же касалось муки, то для выпечки хлеба требовалось три-четыре дня, а этого времени ни у кого не было.
Из-за недостаточного снабжения по воздуху к Рождеству уже невозможно было избежать нового сокращения хлебного пайка, но поскольку все же было Рождество, то о необходимости этой меры пока ничего не говорили, а сокращение пайка решено было провести 26 декабря. С этого дня хлебный паек весил пятьдесят граммов, в обед выдавался литр супа без жировых добавок; как правило, это был суп из бобовых, а вечером солдаты получали что-нибудь из консервов или еще раз жидкий суп. Все это в результате привело к упадку сил солдат практически во всех частях.
Для квартирмейстера в Сталинграде война означала прежде всего решение вопроса о материалах и снабжении, ведь снабженцы смотрели на все эти вещи иначе, чем офицеры в оперативном управлении. Каждый запас, если его не пополнять, когда-нибудь неизбежно закончится.
В октябре поступил приказ сдать ненужных лошадей на отдых в части, стоявшие южнее Чира. На следующий день семнадцать тысяч лошадей галопом пронеслись через Карповку, Камышевку, Калач, затем вдоль Дона и дальше.
В котле осталось двенадцать тысяч лошадей. Двенадцать тысяч – кажется, число огромное, но что значит двенадцать тысяч лошадей для трехсот тысяч человек? Всего-навсего на какие-то два-три месяца – и все.
Во время деблокирующей операции 4-й танковой армии в квартирмейстерском отделе Сталинградского котла царило оживление. После того как передовые части деблокирующей армии подошли достаточно близко, должен был последовать прорыв. Из группы армий поступило сообщение о том, что непосредственно за наступавшей 6-й танковой дивизией следовали грузовики, на которых перевозилось более шестисот тонн груза снабжения. От 6-й армии требовалось подтянуть к предполагаемому участку деблокировки весь имевшийся в наличии пустой транспорт, чтобы после соединения с 4-й танковой армией направить его за пределы окружения для принятия груза. У квартирмейстера сразу появилось много забот, так как необходимо было разведать дорогу, по которой поедут машины с грузом, и обозначить ее флажками, сопроводить по этой дороге колонну грузовиков и послать ей навстречу пустой транспорт.
Поскольку по намеченным дорогам должны были ехать также танки и бронемашины, необходимо было предусмотреть места разъезда и установить соответствующие ограждения. На все время проведения собственного прорыва армии должен был оказывать поддержку авиационный корпус, задача которого состояла в том, чтобы сбрасывать с воздуха боеприпасы и горючее. «Юнкерсы-52» способны были на небольшой высоте сбрасывать из своих больших боковых дверей двухсотлитровые бочки с горючим. Дивизии в котле потребовали немедленной доставки тысячи пятисот тонн груза, а затем еще семисот тонн. В дивизиях прекрасно понимали, что от этого зависело.
Но, кроме этого, необходимо было принять еще сотни других мер: уничтожить лишнюю аппаратуру, договориться относительно орудий и машин для пехотных дивизий, а также о зенитных батареях 9-й зенитной артиллерийской дивизии, необходимых для защиты различных частей и охраны аэродрома, площадку для которого намечено было оборудовать в степи.
Были и другие заботы, связанные с поставкой груза по воздуху. Так, в котел были доставлены абсолютно ненужные к тому времени вещи, например: в один день были доставлены пять тонн леденцов, несколько дюжин ящиков презервативов; затем прилетели еще два самолета, нагруженные не чем иным, как майораном и перцем, – всего четыре тонны. Была доставлена также громоздкая и абсолютно бесполезная инженерная техника, громадное количество документов отдела пропаганды вермахта, одна тонна целлофановых защитных пакетов для хранения ручных гранат, шнурки, приправы и т. п. Леденцы можно было в случае необходимости раздать в войска, но остальные вещи какого-либо применения найти не могли, а что касается перца, то, как полагали, вероятно, он был предназначен для использования его в ближнем бою.
Разумеется, было довольно сложно найти того, кто нес ответственность за все эти ненужные грузы, так как, несмотря на то что с квартирмейстером группы армий существовала постоянная связь, он, естественно, не мог проверять груз каждого самолета.
Первоначально в Сталинграде не было лагеря для военнопленных: все пленные сразу же кратчайшим путем отправлялись в тыл, так как выяснилось, что большинство частей нуждались в рабочей силе.
Осенью временный лагерь № 205 из тыла переместили в Вороново с тем, чтобы после взятия Сталинграда пропускать через него ожидавшийся поток военнопленных. Когда кольцо окружения сомкнулось, в лагере находился строительный батальон, занимавшийся прокладкой дорог. Для сборки и разборки четырех лагерных бункеров в нем с сентября до дня окружения постоянно оставалось около ста—ста двадцати пленных. При относительно тесном размещении все четыре бункера вмещали максимум от ста пятидесяти до ста восьмидесяти человек, и лишь в январе, когда нормы продовольствия сокращались с каждым днем и все части отослали своих советских «работников» во временный лагерь в Воронове, в бункерах размещалось около семисот человек.
Запасы продовольствия у военнопленных, естественно, заканчивались так же, как и в войсках, и с каждым днем становилось все труднее и труднее. Если в частях еще были какие-то резервы продовольствия, то пленные не получали дополнительных пайков и вынуждены были обходиться одной и той же нормой.
Ответственным за продовольствие был начальник финансовой части армии Реберг, который в силу своих обязанностей должен был позаботиться о дополнительном продовольствии, но где армия могла взять дополнительные продукты питания? Каждый день в лагере умирало двадцать человек – организмы были ослаблены, и людей косил сыпной тиф.
После долгих мытарств лагерю удалось заполучить пятьдесят лошадей, но за последние недели животные питались только степной травой и соломой, поэтому толку от них было мало. Люди постоянно умирали, но их количество оставалось приблизительно на одном и том же уровне за счет новых пополнений, под конец даже сами дивизии отправляли в лагерь своих добровольных русских помощников, поскольку кормить их уже было нечем.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
