– Не стоит, – Дмитрий достал бутылку коньяка и пару чебуреков, купленных у бабушки на вокзале. – Вы угощайтесь. И он разложил перед ней свою снедь.
Ехали тихо, лишь рельсы, на стыках порой сменяли ритм. Дмитрий, покопавшись в портфеле, достал игрушку из киндер-сюрприза и протянул мальчику. Тот взял ее тихо и, не сказав ни слова, стал ковырять ее маленькими пальчиками.
– Спасибо Вам, – отрезала женщина и стала смотреть в окно. Там мелькали деревья, окрашенные весенней зеленью.
– За что?
– За игрушку, ему давно не дарили ничего. Он у меня хороший, – и она тихо всплакнула, отведя глаза. Но Дмитрий это заметил. Он взял телефон и посмотрел на экран: на нем мелькали смски. Но читать их не хотелось.
– А как его зовут? – спросил Дмитрий.
– Антон, – тихо сказала женщина и уткнулась в стол.
– Это хорошее имя. У меня друга так звали.
– Да, его отца так звали, но он бросил нас. Антону еще и года не было.
Дмитрий промолчал. Он вдруг вспомнил своего отца, сильного и доброго. От воспоминаний стало грустно и захотелось выпить.
– А знаете? Жизнь ведь… Вы не хотите выпить? – спросил Дмитрий и достал бутылку коньяка.
– Нет, не пью. Но Вы можете.
– Спасибо, могу и не пить, если Вас смущает.
– Да нет, я спокойно к этому отношусь.
– Хорошо, я немножко. Чтобы ребенок не видел.
И он выпил немного, затем – еще немного и ему показалось, что все не так уж плохо – он едет к себе домой с симпатичной девушкой с ребенком. Словно отец, вернувшийся к своей семье. Ему стало комфортно, тепло и захотелось сделать что-нибудь хорошее, настоящее, правильное. Чтобы эти, новые люди, которых он видел впервые, запомнили его хорошим, настоящим человеком. Добрым и сильным. Каким он помнил своего отца. И может быть для них и для него это будет очень важно.
– А можно я ему подарю что-нибудь? – вдруг предложил Дмитрий.
– Вы еще успеете, нам ехать долго.
– Да, конечно… – Дмитрий забыл об этом. Он посмотрел на свою спутницу.
Она была худой блондинкой с вьющимися волосами, тонкими ногами и бледной кожей. Внешне она напоминала англичанку. Ребенок спал на ее коленях. Он был похож на ангела – маленький, белый, кудрявый, с пухлыми щеками. В окне иногда мелькали фонари вдоль станций, которые они проезжали.
– Вы, может быть, не поймете меня, – начал Дмитрий, – но я очень рад, что еду с вами. Я благодарен судьбе за эту встречу.
– Я тоже, – тихо сказала женщина и опустила глаза. От слов новой спутницы Дмитрию стало приятно.
– А как Вас зовут? – продолжал он.
– Катя…
Антон спал на коленках, посапывая. Его ноги упирались в стену купе. Катя накинула на них свою куртку, поглаживая голову Антона одной рукой.
– Можно, я выпью за нашу встречу? – уже будучи немного пьяным, спросил Дмитрий.
– Конечно, – Катя протянула стакан от чая, на дне которого лежало несколько чаинок и остатки сахара.
Дмитрий налил коньяк, и они чокнулись. В вагоне погасили свет. От этого в купе стало особенно уютно.
– Я буду ложиться, – также тихо сказала Катя, обняла Антона и вытянула ноги. На ее пальцах виднелись следы красного плохо стертого лака.
– Я тоже, – ответил Дмитрий и, расстегнув джинсы, лег на кровать. Он посмотрел в окно – там мелькали столбы, один за другим, навевая сон. Он вдруг подумал – вот она, жизнь, вот она, настоящая женщина, с ребенком. Он слышал ее посапывания, от которых внутри становилось тепло и уютно. Через минуту он заснул.
Глава 16: Вагон-ресторан
Вагон-ресторан был старым, пошарпанным и пах сыростью. Вдоль стен, за столиками, расположились компании людей, уже пьяных и шумных. Дмитрий пробирался через них, расталкивая тех, кто попадался на пути, пока не нашел свободное место. Прежде чем сесть, он посадил Катю и Антона. Под ногами ползала грязная серая кошка. В ее глазах отражался голод. Подошла официантка с засаленным блокнотом и поломанными кое-где ногтями.
– Что закажете? – казенно спросила она, сжалась и чихнула в сторону.
– Пообедать, то есть – что у вас в меню на обед полагается?
Она зачитала список. Дмитрий с Катей выбрали блюда. Антон потянулся к кошке. Та коснулась мокрым носом его руки.
– Не трогай, – закричала Катя и одернула руку мальчика.
– Она у нас домашняя, – отрезала официантка и что-то записала в блокнот. – Пусть трогает. Ничего с ним не будет.
– Да, и еще вино. Бутылку красного, – вдогонку сказал Дмитрий. Ему захотелось выпить.
– Каберне? – переспросила официантка.
– Можно и Каберне, в общем, не важно, – ответил Дмитрий и посмотрел на Катю. Она опустила глаза. Наверно, это означало согласие.
Ели молча: Дмитрий накалывал на вилку пельмени, Катя копалась в супе, откладывая мясо на край тарелки, а Антон норовил что-нибудь кинуть кошке. Потихоньку выпили вино и захотелось общаться. Дмитрий вдруг вспомнил Веру и спросил:
– А с Вами поступали когда-нибудь нечестно?
– Конечно. Со всеми, наверно, так поступали.
– То есть совсем-совсем?
– Совсем-совсем.
– И что Вы?
– Ничего. Терпела, – тут она опять опустила глаза. – Пока могла.
– И? Расскажете?
– Да тут, собственно, и рассказывать нечего.
– А вы попробуйте. Все равно у нас времени – вагон.
– Была молодой, влюбилась в музыканта, ездила за ним везде. Расписались. Потом Антон появился. Он жил, как хотел – пил, гулял, дома не был неделями. А потом исчез.
– Как это исчез? Просто взял и исчез?
– Просто перестал появляться, говорят, что в другом городе живет.
– А вы что?
– А что я? Мне ребенка растить надо.
– Но вы его любите?
– Сложно сказать. Наверно, все еще люблю. Но это чувство уже сильно изменилось.
– Вы смогли бы его простить?
Катя заметила, что Антон стал засыпать, и прижала его к себе. Кошка запрыгнула на скамейку, села рядом с мальчиком и замурлыкала. В вагоне стало жарко и душно – свободных мест не осталось.
– За что его прощать? Он такой сам по себе.
– Ну он же вас бросил с ребенком.
– Я могла это предвидеть. Вы поймите – люди не меняются. Я могу обижаться только на себя. Вот и все!
– То есть так все просто?!
– Да, так просто и одновременно сложно. Говорят, мы формируемся еще в детстве, а затем просто подстраиваемся под окружающих. Вот и он был таким уже, когда я его встретила. И не за что на него обижаться.
