Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
А вечером того дня, после концерта, его участники вместе со своими благодарными зрителями пели песни, и среди них любимые песни их комдива: про Стеньку Разина, про то, как мчится тройка почтовая по Волге-матушке зимой, про ямщика, который на почте служил, был молод, имел он силенку.
Отец вспоминал, что следующий «большой» концерт их самодеятельности состоялся в новогоднюю ночь, когда они встречали 1943 год: «На одном участке фашисты вдруг зашевелились, но мы их крепко стукнули. В ту ночь мы поздравляли друг друга с Новым годом и с победой, знали: она близка. Из того, что было, повар Антипов соорудил праздничный стол, наши артисты пели и плясали. Встречу 1943 года забыть нельзя!»
Участником этого новогоднего ужина был и друг отца поэт Евгений Долматовский. Он вспоминал: «Встреча Нового года у Родимцева состоялась в бетонной трубе командного пункта. В Сталинграде в эту ночь было сравнительно спокойно, и мы благодушествовали за дощатым столом. Генерал Родимцев отвел на «новогоднее мероприятие» полтора часа. Он был радостен и хорош в ту ночь – скоро победа. В какой-то момент он распечатал коробку папирос “Казбек” и стал всех угощать».
Слушая эти рассказы, читая воспоминания отца и других участников битвы на Волге, я окончательно понял, почему отборные войска Европы разбили себе в Сталинграде голову, так и не поняв причины своего краха.
Жизнь, которую со всех сторон пытались уничтожить всеми мыслимыми способами, продолжалась и стучалась в блиндаж командира дивизии, заставляя его заниматься такими вопросами и проблемами, которые не могли предусмотреть никакие уставы, приказы и наставления.
В конце декабря 1942 года в штаб к Родимцеву прибыл военврач Владимир Баранчеев. Отец хорошо знал этого офицера, который уже давно находился в рядах дивизии и отлично зарекомендовал себя. Но на этот раз Баранчеев обратился к Родимцеву не со служебным вопросом, а с необычной просьбой. Владимир сказал, что он и санинструктор Надя любят друг друга и решили стать мужем и женой. Они просят зарегистрировать их законным браком. С такой необычной просьбой отцу еще ни разу не приходилось сталкиваться, тем более во фронтовой обстановке.
Посоветовавшись с офицерами штаба, комдив принял решение удовлетворить просьбу. Во-первых, он хорошо понимал, что эти молодые люди, несмотря на суровую пору, хотят простого человеческого счастья, которое они заслужили. Во-вторых, и это Родимцев тоже понимал, как никто другой, что он не имеет права отказать им быть счастливыми сейчас, когда продолжается тяжелейшая битва и смертельная опасность грозит им каждую минуту.
И вот накануне Нового 1943 года молодожены прибыли в штаб. По такому случаю был издан приказ по дивизии о бракосочетании молодых. В присутствии офицеров штаба Родимцев поздравил молодоженов и вручил им отпечатанную на машинке справку за своей подписью о том, что они вступили в законный брак. После того как все присутствующие поздравили молодую чету Баранчеевых, генерал Родимцев обнял их и вручил небольшой сверток, сказав, что это подарок от него лично. Когда молодожены вышли из штаба, Баранчеев осторожно развернул его. В нем были кусок туалетного мыла и одеколон из генеральского запаса. Это все, чем отец мог порадовать их в тот день. В сражающемся, разрушенном Сталинграде этот подарок был дорог не только тем, что являлся конечно же нужным и нелишним, но и тем, что сделан от души.
Владимир и Надежда Баранчеевы прожили долгую и счастливую жизнь. Они создали большую семью – много детей, внуков. В послевоенные годы отец часто встречался с ними, приезжая в Волгоград, принимал их у себя дома в Москве. На всю жизнь запомнили супруги подарок любимого генерала. Их потомки помнят до сих пор рассказ своих родителей о сталинградской «свадьбе» и подарке Родимцева. Как дорогая реликвия хранится в семье Баранчеевых справка, которую выдал им в Сталинграде комдив 13-й гвардейской Александр Ильич Родимцев.
19 ноября 1942 года началось контрнаступление советских войск в районе Сталинграда, закончившееся окружением армии Паулюса. Вместе с другими частями прижатой к Волге 62-й армии перешли к активным наступательным действиям и воины 13-й гвардейской дивизии. А в ночь на 25 ноября приказ о наступлении получили и защитники «Дома Павлова». Как и обещали, они двинулись из своего обжитого дома на запад! Ничуть не жалея, что оставляют его навсегда. Пусть даже и немного удалось им пройти в те дни, но они сделали все, что было в человеческих силах. Рывок вперед, через развалины зданий, из которых хорошо укрепившийся враг простреливал каждую пядь земли, через изрытые воронками улицы и площади, давался защитникам Сталинграда дорогой ценой. В сражении за так называемый «молочный дом», находившийся на площади 9 Января, погиб командир роты Наумов и немало других командиров и бойцов, отличившихся в последних боях, были ранены сержант Павлов и многие из тех, кто сражался вместе с ним в «Доме Павлова». Получившего множество ранений, истекающего кровью пулеметчика Воронова сумели вынести из боя и доставить в полевой госпиталь на левом берегу Волги, где хирурги извлекли из его тела более двадцати осколков, а позже пришлось ампутировать ему ногу и кисть руки.
И все же дивизия продвигалась вперед, выбивая гитлеровцев из насиженных мест, выполняя поставленную задачу – отнять инициативу у врага, сковать его, не дать ему возможности перебросить ни одного солдата на другие участки, туда, где должно было замкнуться кольцо окружения. Метры отвоеванных у противника городских улиц позволяли нашим войскам продвигаться на километры, там, в чистом поле, пока еще далеко от руин Сталинграда, осуществляя грандиозный план полного уничтожения всей вражеской группировки.
Уходя из Сталинграда на запад, воины 13-й гв. дивизии оставили на каменной стене у берега Волги, которая зовется теперь стеной Родимцева, надпись, которая сохранилась до наших дней: «Здесь стояли насмерть гвардейцы Родимцева. Выстояв, мы победили смерть».
Когда после войны многих воинов 13-й гвардейской дивизии спрашивали о том, какова была роль комдива в Сталинграде, они отмечали его твердость, решительность, личную смелость, заботу о подчиненных и подчеркивали, что больше всего они боялись подвести своего командира, не выполнить приказ.
В боевой обстановке людям было не до оценок и красивых слов. Но личность комдива, находившегося в гуще событий, оставила след в сердце многих солдат и командиров 13-й гвардейской. Они писали и рассказывали о том, каким его видели, знали и запомнили.
Комиссар дивизии Вавилов сказал о Родимцеве так: «Да, он был бесстрашен и храбр, на редкость хладнокровен в минуты смертельной опасности. Все это так. Но Александр Ильич обладал чертой характера, без которой не может быть истинного военачальника: он был душевно отзывчивым, щедрым к своим подчиненным. В дивизии генерал Родимцев не только хорошо знал многих командиров и бойцов. Важно другое: он знал, кто на что способен. Знал и смело поручал необходимое задание. Характер командира стал характером тринадцатой гвардейской».
Командир 39-го полка, штурмом взявшего Мамаев курган, С.С. Долгов писал: «Мне часто приходилось общаться с ним в боевой обстановке, которую он всегда знал досконально, зачастую и лично появлялся на самых опасных участках фронта. Он был смел, решителен, требователен к себе и подчиненным. Александр Ильич был прекрасным человеком и замечательным военачальником, его любили и уважали подчиненные».
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
