Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
– А что вы делали у Савушкиного хутора в такой поздний час? – спросил Демьян.
– Возвращался с завода. – Иннокентий снова зарделся. – Мне тут товарищи из комсомольской ячейки рассказали про открывшийся на острове детский дом, вот я и подумал, что, возможно, моя помощь там может пригодиться. Я ведь тоже детдомовский. – Он замолчал, рассеянно погладил свой кистень.
А Демьян отметил, что это очень хорошая инициатива, что чем больше будет на острове вот таких Иннокентиев, тем лучше. Но сейчас думать следовало не о детдоме, а о волках. Облава так облава!
Пока совещались, как лучше действовать, пока собирали снаряжение и выбирали загонщиков, подтянулись еще охотники. Видно, вездесущие мальчишки разнесли клич по всему Чернокаменску, и на клич этот отозвались разгневанные волчьим произволом горожане. Людей собралось почти четыре десятка, кто на лошадях, кто пеший, а кто и на санях. Нетерпеливо гарцевали кони! Лаялись между собой охотничьи собаки. Нервно похохатывали молодые девицы. Малолетних детей и девиц Демьян отправил по домам. Женщинам и детям на охоте не место. Да и никакое это не развлечение.
Начали с леса, который вплотную подступал к Савушкиному хутору, дальше пошли уже по свежим следам. Двигались тихо, не курили, почти не переговаривались, чтобы не спугнуть зверя раньше времени. По примерным прикидкам лесхозовских егерей, волков оставалось от силы пятнадцать-двадцать, вот только не подтвердились прогнозы. Никто оказался не готов к тому, что волков будет так много. Не готовы они оказались и к тому, что, вырываясь из оцепления, волки не побоятся пойти на флажки. А они не побоялись, серой стеной двинулись не на ожидающих их в засаде стрелков, а на загонщиков…
На той охоте удалось положить тридцать пять волков, при этом погибли двое загонщиков… Еще троих, в том числе и библиотекаря Иннокентия Жильцова, раненными доставили в Чернокаменск. Не получилось триумфального возвращения. Да и о каком триумфе может идти речь, когда для двоих мужиков охота закончилась навсегда?.. В городе их уже ждали, горькие вести разносятся быстрее радостных. Стояли вдоль дороги хмурые старики, в голос выли бабы. От этого воя Демьяну сделалось не по себе, захотелось сбежать от людского горя куда подальше. И он смалодушничал, сбежал: вызвался отвезти в больницу раненых.
Меньше всего досталось Иннокентию: выпущенная кем-то шальная пуля просвистела в нескольких сантиметрах от его головы, лишь слегка задела мочку уха. Крови от этой раны оказалось так много, что сначала Демьян испугался не на шутку, и, лишь осмотрев Кешино ухо внимательно, успокоился. Этот точно жить будет.
Ранение библиотекарь переносил стоически, все рвался помочь тем, кому повезло меньше, чем ему самому, отказывался от медицинской помощи, но Демьян был непреклонен, возражений не принимал. Сказать по правде, у него имелся еще один повод, чтобы заглянуть в больницу, хотелось проведать Лизавету, узнать, все ли у нее хорошо. И откладывать это дело на завтра он не желал.
В больнице раненых уже ждали. Палий стоял на крыльце в наброшенном поверх медицинского халата пальто, вид у доктора был сосредоточенный. Первым он бросился к окровавленному Иннокентию, но быстро оценил ситуацию и перешел к другим пострадавшим. Похоже, и их состояние не вызвало у него особых опасений, потому что, вздохнув и протерев очки о борт пальто, Палий громко распорядился:
– Этих в перевязочную!
В больнице Демьян ориентировался хорошо, не единожды приходилось доставлять пациентов: то ребят из милиции, то раненных при задержании преступников.
– Погуляйте пока, – велел доктор им с Иннокентием. – Сейчас разберусь тут, потом за вас возьмусь. Вот, – он протянул Иннокентию белую тряпицу, едко пахнущую спиртом, – прижмите к ране.
Библиотекарь послушно приложил тряпицу к уху и придушенно взвыл.
– Больно, – сказал с виноватой улыбкой.
– Пусть лучше больно, чем совсем никак, – глубокомысленно заметил доктор и закрыл дверь в перевязочную.
Они потоптались в нерешительности перед кабинетом и отошли к окну, чтобы не мешать снующим по коридору медсестрам и санитаркам.
– С боевым крещением тебя, Иннокентий Иванович, – с невеселой усмешкой сказал Демьян. – Уж больно нескучная у тебя получается жизнь в нашем Чернокаменске. – После случившегося в лесу на «ты» перейти получилось как-то само собой. Какой уж тут официоз!
– Глупо как-то все вышло. – Иннокентий прижимал тряпицу к уху и мужественно терпел боль. – Я не про облаву, я вообще… В охоте я не разбираюсь, но очевидно же, что волки повели себя странно, на флажки пошли. Я читал, что волк – зверь умный и осторожный, что без лишней надобности рисковать не станет, а тут такое.
– А тут такое, – повторил за ним Демьян.
– И вообще, они какие-то не такие. Людей не боятся, нападают среди бела дня. И много! Демьян Петрович, вы видели, как их много?! Это вообще нормально?
– Это вообще ненормально. – Захотелось курить и горячего чаю. Подумалось вдруг некстати, что с утра у него во рту не было и маковой росинки.
– А на острове, я слышал, волк на кого-то из сотрудников напал прямо в доме, – не унимался Иннокентий. – Мужики говорят, что там раны какие-то необычные на теле? – Он с жадным мальчишеским интересом посмотрел на Демьяна.
– Ерунду говорят, обычные раны, – проворчал Демьян, всматриваясь в тонкий девичий силуэт, появившийся в полумраке больничного коридора. – Кто-то из сотрудников детского дома, может быть, даже сама повариха, входную дверь на ночь не запер, а волки сейчас сам видел какие…
Барышня тем временем приближалась к ним медленной, неуверенной походкой. Она приближалась, а Демьян уже знал, кого увидит через мгновение.
– Товарищ милиционер? – Кудри свои рыжие она спрятала под белую косынку и сейчас была похожа на сестру милосердия. – Илья Лаврентьевич просил проводить вас в его кабинет, напоить чаем. Вас и товарища… – она вопросительно посмотрела на притихшего, почти спрятавшегося за своей тряпицей Иннокентия.
– Иннокентий Иванович Жильцов, – отрекомендовал его Демьян, – наш городской библиотекарь и с недавних пор непримиримый борец с волками.
– Очень приятно. – Она протянула Иннокентию руку. – А я… называйте меня просто Елизаветой.
Протянутую руку Иннокентий пожал осторожно, словно боялся сломать тонкие дамские пальчики. Весь вид его выражал крайнюю степень смущения, и Демьяна это мальчишеское волнение вдруг задело, но разозлился он не на парня, а на себя. Делать ему нечего, как обращать внимание на всякие там взгляды.
– Как ваше самочувствие, Елизавета? – спросил он официальным тоном и снова разозлился.
– Спасибо, Демьян Петрович, мне уже значительно лучше. Илья Лаврентьевич сказал, что у него больше нет оснований опасаться за мое здоровье.
– А память?..
– А память вернется. – Она неуверенно улыбнулась и добавила: – Может быть.
– Я думаю, Елизавета – еще одна жертва тех самых бандитов, что напали на тебя в усадьбе, – сказал Демьян, обращаясь к Иннокентию. – Вчера вечером я нашел ее без сознания на лесной дороге, доктор констатировал тяжелейшее сотрясение мозга.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
