Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
– Что – потом? – насторожился Кузьма. История парнишки не нравилась ему все больше и больше.
– А потом исчезают, – сказал Марк шепотом.
– Как исчезают?
– По-всякому. Кто-то сбегает и никогда больше не возвращается.
– Так, может, и хорошо, что не возвращаются, если тут так плохо?
– Я раньше тоже так думал, а потом подслушал разговор Аделаиды и Мефодия. Тогда как раз Ваня сбежал, он в детдоме раньше моего появился и с первых дней хотел сбежать, сам мне об этом по секрету рассказывал. Мефодий за ним погнался, но вернулся ни с чем. Нам сказал, что не нашел, а Аделаиде доложил, что дело сделано, волноваться больше не о чем, сказал, что концы в воду…
Концы в воду… Догоревшая самокрутка опалила пальцы, и Кузьма чертыхнулся. Вот какие дела.
– А другие дети ни с того ни с сего стали болеть. Болели, болели и умирали. – Кажется, Марк уже не мог остановиться, так ему было страшно. – Мы тут все болеем, часто животами маемся, но это от голода, а там совсем другое. Нельзя людям желать смерти, это грех большой, но когда Матрену убили, я обрадовался.
Спрашивать, почему обрадовался, Кузьма не стал, малец сам все рассказал:
– Она их травила… Она и меня хотела.
– Откуда ты знаешь? – Кузьма принялся сворачивать следующую самокрутку.
– Она сама мне сказала. Поймала как-то за шиворот, в глаза заглянула и сказала с такой улыбочкой… сказала, что не нравлюсь я ей, что хозяйке я уже без надобности и теперь пришло ее, Матрены, веселье.
– А про отраву она тебе что-нибудь говорила? – Вспомнились слова албасты. Значит, не врала, не морочила голову.
– Нет, – Марк покачал головой, – я об этом сам догадался и потому обрадовался, когда ее убили, подумал, что есть справедливость на этом свете и всем достается по заслугам. Но мне все равно страшно. Не за себя, за остальных. За Галку тоже. Мефодий на нее злость затаил, а Мефодий обид не прощает. Не уезжайте, дядька Кузьма! – За рукав шинели он ухватился теперь сразу двумя руками. – Вы сильный и добрый, я же вижу! Меня дед с детства учил не только в камнях, но и в людях разбираться. Не бросайте нас, пожалуйста!
Кузьма ничего не ответил, только вздохнул. Видно, плохо учил старый ювелир своего внука, если тот считает Кузьму добрым человеком. Не осталось в нем ничего доброго, за годы жизни даже те крохи растерял, что раньше были.
А Марк не расстроился. Что-то себе там напридумывал, заулыбался даже, хоть Кузьма ему ничегошеньки не пообещал. Вот ведь…
* * *
Проводив Палия с Лизаветой до самой больницы, Демьян отправился не в участок, а по делам. Захотелось теперь уже по свету осмотреть место преступления. А в том, что произошло преступление, после минувшей ночи он не сомневался. Верить во всякую чертовщину не хотелось, но его милицейская душенька чуяла, что над Чернокаменском нависло что-то темное, недоброе. Вот только в протоколах и отчетах перед начальством как это черное отобразить? Найдутся доказательства тому, что в городе появилась банда убийц и грабителей, вот тогда можно и за отчеты браться.
При свете дня дорога, на которой он нашел Лизу, выглядела иначе – безобиднее и безопаснее. Благо выходной день, оттого заводского народу с ночи по ней прошло мало, почти все следы остались на месте. Вот множество звериных, вот кровавое пятно на снегу в том месте, где лежал подстреленный Демьяном волк. Ночью лежал, а сейчас нет. Но виден след от полозьев. Видно, кто-то из чернокаменских мужиков волчью тушу с собой прихватил. Вот другой кровавый отпечаток. Как раз там, где Демьян вечером нашел Лизавету. Значит, не примерещилась рана на затылке ни ему, ни доктору. Была рана, и крови из нее вытекло немало. Вот и еще одни следы от лошадиных копыт и полозьев, не слишком четкие, явно с прошлой ночи оставшиеся.
Демьян закурил, присел на корточки, осматривая снег. Странность бросилась в глаза почти сразу, стоило только задуматься над увиденным. Свой след и след вороного он нашел без труда, натоптали они на этом пятачке изрядно. А вот следов Лизаветы нигде не было видно. Не с неба же она упала на эту лесную дорогу! Или не с неба, а с саней? Тогда понятно, почему следов не видно. Упала, стукнулась головой…
Демьян выпрямился, потер глаза. Не сходится, как ни крути! Дорога снегом заметена, не удариться об нее так, чтобы до смятого затылка. Да и возница бы заметил пропажу, вернулся бы. Или волков испугался? Волков со счетов сбрасывать тоже не стоит, этой зимой волки особенные…
Еще минут пять Демьян осматривал обочины, в надежде найти Лизаветины документы, но так ничего и не обнаружил. Вскочил в седло, направил вороного по старому санному следу, который вывел его к чернокаменским окраинам и там же затерялся среди множества других следов. Бестолковое у него получилось расследование, ничего полезного он так и не узнал. Пришла пора отправляться в участок, разбираться с бумажками.
Возле участка Демьяна уже ждали. Он насчитал двенадцать мужиков, из тех, кого сам же недавно звал на волчью облаву. Пришли. Были они мрачные, сердитые, курили и спорили о чем-то вполголоса, то и дело шугая любопытных ребятишек, которые так и норовили подслушать, о чем речь.
– Все! Кончилась наша терпелка, Демьян Петрович! – заговорил Митрич, самый старший и самый уважаемый из них. В Чернокаменске он считался одним из лучших охотников. – Вчера волки на Савушкин хутор напали, всю скотину порвали, старого Савушку едва не загрызли. Хорошо, что мимо Иннокентий Иванович проезжал, отбил Савушку от иродов. – На скромно стоящего в сторонке библиотекаря Митрич глянул с уважением и так же с уважением добавил: – Наш человек! Даром, что из интелехентов. Настоящий герой! На волков без оружия попер, с одной только игрушкой своей.
Иннокентий от этих слов зарделся, засмущался.
– С какой игрушкой? – Демьян глянул на него с удивлением. – Иннокентий Иванович, в каком таком героизме вас обвиняют?
– Виноват, товарищ милиционер. – Из-за пояса Иннокентий вытащил самый настоящий кистень. – Вот волкобой, в усадьбе нашел! – сказал с каким-то мальчишеским восторгом. – Наверное, еще от прежнего хозяина остался.
Кистень был добротный, с гладкой рукоятью и свинцовой головой. В руке безобидного Иннокентия он смотрелся весьма странно.
– И вы с этим на волков? Не побоялись?
– Сколько же можно отсиживаться, Демьян Петрович? – спросил Иннокентий очень серьезно, а потом добавил едва слышно: – Огнестрельного оружия у меня нет, да и не умею я, а с этим… – он едва ли не с нежностью посмотрел на кистень, – мне как-то спокойнее.
Демьян кивнул. Иннокентия он понимал. После нападения, приключившегося в усадьбе, парень не хотел оставаться безоружным. А бравада эта вполне объяснима – боялся прослыть «интелехентом» и трусом, вот и полез на рожон.
– Да ты не прибедняйся! Не прибедняйся! – Митрич похлопал Иннокентия по плечу. – Ты молодец! Другой-то, может, и мимо проехал бы, а ты не убоялся. Надо в горкоме сказать, чтобы тебе медаль выдали за храбрость!
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
