Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
Когда царь снова появился в Вавилоне, туда уже прибыли Певкест с 20 000 персов, а также Филоксен с войском из Карии и Менандр с войском из Лидии. Началась подготовка к вторжению в Аравию. Александр продолжал свою политику интеграции. С этой целью он реорганизовал также фалангу, где теперь было четыре македонских и двенадцать персидских военачальников.
Во время одного из путешествий по городу Александр оставил на время свой паланкин, чтобы напиться. Пока он отсутствовал, какой-то беглый каторжник взобрался в паланкин, накинул царский плащ, надел диадему и уселся на трон. Когда от него под пыткой требовали ответа, зачем он это сделал, он отвечал только, что это-де было сделано по внушению бога. Александр заподозрил заговор, а так как инцидент напоминал церемонию «потешного коронования» во время вавилонских новогодних празднеств (было как раз это время), то царь, возможно, был не так уж не прав.
Все источники говорят о многих неблагоприятных знамениях, предшествовавших кончине Александра. Этот вопрос заслуживает более пристального рассмотрения. Чаще всего просто считалось, что все эти «знаки» были сфабрикованы задним числом, после того, что произошло. Но в данном случае они вполне могли быть подстроены еще до того, что произошло в действительности, теми, кто был заинтересован в устранении царя. Они хотели бы, чтобы смерть царя объяснялась естественными или «божественными» причинами, а не следствием деятельности людей. Говоря словами Еврипида, лучший пророк – тот, кто знает все заранее.
В это время прибыли новые послы, на этот раз из Греции, и с ними Кассандр, уполномоченный вести переговоры от имени отца. Он начал миссию неудачно, разразившись нервным смехом при виде перса, совершившего проскинес перед царским троном. При этом Александр в ярости вскочил, схватил Кассандра за волосы и ударил головой о стену.
Много позже, когда Кассандр сам стал македонским царем, он невольно содрогался, даже увидев изображение Александра, ненависть к которому после посещения Вавилона сохранилась на всю жизнь.
Подготовка флота шла вовсю, но, несмотря на это, Александр впал в депрессию и пил столько, что вызвал беспокойство своего врача-грека. Он сам однажды признался, что «не знает, чем ему заниматься всю оставшуюся жизнь».
По этому поводу римский император Август, сам преуспевший в строительстве империи, заметил (и многие историки повторяли его слова), как он был удивлен тем, что «Александр не счел более важной задачей не просто завоевать империю… но устроить порядок на завоеванных землях». Однако для Александра покорение и воинская доблесть были всем. Скучная для него, хотя и важная управленческая работа вовсе его не привлекала. Хаос на Востоке и даже угроза гражданской войны на родине не могли отвлечь его от аравийских грез.
Но на этот раз мечте не было суждено осуществиться. Вечером 29 мая Александр давал пир в честь своего флотоводца Неарха. Как обычно, участники пира много выпили. После обеда Александр собирался удалиться в спальню, но его друг фессалиец Мидий устроил званый ужин и уговорил царя принять участие. Там Александру поднесли чашу неразбавленного вина, которую он осушил, и вдруг «громко вскрикнул, словно пораженный мощным ударом». После этого царя отнесли в спальню, а на другой день у него началась лихорадка. Однако он встал с постели и снова пообедал и выпил вина с Мидием. Следующей ночью лихорадка усилилась настолько, что Александр спал в бане, чтобы его не знобило.
Следующий день, 31 мая, Александр провел в своей спальне, играя в кости. В ночь на 1 июня он снова перешел в баню, и там на следующее утро обсуждал с Неархом и другими полководцами планы аравийской экспедиции. Лихорадка между тем усиливалась. К вечеру 3 июня стало ясно, что царь серьезно болен. Несмотря на это, Александра, по его требованию, на другой день отнесли к месту совершения ежедневного жертвоприношения, после чего он давал указания своим военачальникам.
5 июня Александр признал, что он тяжело болен, и призвал к себе высших чиновников. К вечеру 6 июня он уже почти не разговаривал и передал свой перстень Пердикке для ведения повседневного управления. Среди воинов разнесся слух, что царь скончался, и македонские воины окружили дворец, угрожая взломать дверь, если их не допустят к царю. Наконец их впустили в царскую спальню с черного хода, и македонские ветераны бесконечной чередой проходили, прощаясь с Александром. Иногда он с трудом приподнимал голову, но в большинстве случаев приветствовал их только взглядом.
В ночь с 9-го на 10-е группа военачальников явилась в храм Сераписа (видимо, Мардука), чтобы вопросить бога, не будет ли лучше царю, если внести его в храм. Оракул ответил, что лучше всего ему будет оставаться на месте. После этого друзья Александра, собравшись у его постели, спросили, кому он завещает свое царство. Александр с трудом прошептал: «Сильнейшему».
Последние слова Александра оказались пророческими: «Над моим телом начнется великая рознь». Утром 10 июня 323 г. до н. э. его глаза закрылись навсегда.
Есть много косвенных данных, а также прямых заявлений, что Александр и Гефестион умерли не своей смертью. Все античные источники передают версию, что Александр был отравлен, что яд будто бы приготовил Аристотель, а привез в Вавилон Кассандр, сын Антипатра, что яд царю подал в чаше с неразбавленным вином его виночерпий Иолай, тоже сын Антипатра. Если же царь не был отравлен, то он, скорее всего, скончался от малярии, которой заразился, очевидно, во время путешествия по болотам. К тому же прогрессирующий алкоголизм, вместе с последствиями страшной раны в Индии, сломили силу сопротивления даже его могучего организма.
Не многие искренне оплакивали Александра. Для греков он был тираном, а в Азии на него смотрели как на завоевателя. Он прошел 20 000 миль с помощью крови и насилия, навязывая свою волю. В его тылу вспыхивали мятежи, а его империя после того, как его не стало, распалась, и начался хаос. Сорок лет продолжалась кровавая междоусобная война между его полководцами. Когда Кассандр уничтожил Роксану и ее тринадцатилетнего сына (около 310 г. до н. э.), род Александра пресекся.
Если сам Александр при жизни требовал своего обожествления, то после его кончины он был мифологизирован. Легенды о нем стали развиваться и распространяться с тех пор, как Птолемей увез останки царя в Александрию и установил для обозрения в стеклянном гробу. В эпоху Августа, когда наступила пора новой мировой империи, Александр уже стал чем-то вроде полубога. Средневековый Искандер Двурогий восточного эпоса также оказался не менее странной метаморфозой, чем «волшебник» Вергилий. Этот харизматический миф продолжает жить и в наши дни; иные даже верят, что Александр стремился воплотить идеалы, лежавшие в основе деятельности Лиги Наций.
Я старался, опираясь на источники, по возможности рассеять подобные мифы, открыв читателям исторического Александра, человека из плоти и крови, а это нелегкая задача. Прежде всего его гений был полководческим, и, возможно, второго такого полководца не знала история. Его стихией были война и завоевания. Напрасно было бы, вопреки этой истине, считать, что Александр мечтал каким-то таинственным путем, перейдя реки крови, достичь братства людей. Всю жизнь, со всеми ее легендарными победами, он посвятил достижению личной славы, а эта цель до недавнего времени считалась вполне достойной похвалы.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
