– Ближе, еще ближе, – радировал адмирал командиру крейсера.
На «Дорсетшире» осталось две торпеды. Он не мог промахнуться с дистанции 2500 метров. Но ведь другие британские корабли тоже действовали не впустую, а «Бисмарк» все еще качался на волнах.
В 10.36 торпеда, выпущенная «Дорсетширом», ударила «Бисмарк» в левый борт.
Адмирал Тови мог наблюдать, как немецкие матросы беспомощно мечутся по палубе. Как орудия линкора пытаются целиться в противника. Как повсюду возникают пожары и корабль заволакивают облака густого дыма. Он наблюдал в бинокль сотни убитых – результат работы его плавучей фабрики смерти, созданной людьми для уничтожения себе подобных.
Но в данном случае дело было не в людях, но в войне. В страшной жатве смерти, пополнившей списки погибших и покалеченных на миллионы. Думал ли его противник, адмирал Лютьенс, погибший в этот день, о последнем вздохе отчаяния, неоправданной жестокости или приступе страха, когда уничтожал «Худ» несколькими днями ранее?
Нет, подобные мысли чужды адмиралам. Они проводят операции тотального уничтожения, которым их обучали в морских колледжах. Просто выполняют свой долг, который оценивается тысячами жизней с каждой стороны. Но во время войны они ценятся дешево.
Все больше и больше моряков выбирались на верхнюю палубу «Бисмарка». На нижних же, в частности в машинном отделении, еще горел свет, работали турбины, стояли на постах люди в ожидании смерти. Связи с капитанским мостиком не было. Ответственный за ремонтные работы капитан-лейтенант Юнак, военный инженер 10-го полудивизиона, который несколько часов без устали руководил своей командой, направил вестового к командиру корабля. Это случилось сразу после 10 утра. Он не вернулся. Инженер пошел сам. Пробрался на верхнюю палубу, увидев кровавую бойню, понял безвыходность положения и принял решение действовать самостоятельно.
Он собирался отдать приказ о затоплении корабля. Отобрал наиболее надежных людей, пресек начавшуюся панику, распорядился вывести наверх легкораненых и разослал вестовых по всему кораблю, чтобы всех предупредить.
– Корабль через пять минут будет взорван. Все на верхнюю палубу.
Юнак вновь спустился вниз, посмотрел на часы, отпустил всех матросов, без которых мог обойтись.
– Все готово, – доложил главный механик Фишер, которому поручили произвести взрыв.
Вода зальет турбины, корпус наполнится водой, впитавшись как в губку, и корабль пойдет ко дну. До этого все оставшиеся в живых члены экипажа должны покинуть его, чтобы потом не быть затянутыми в воронку тонущей махиной.
По ходу приготовлений план получил название Х.
– Подождите еще несколько минут, – дал команду капитан-лейтенант Юнак главмеху.
Группа матросов из пяти-шести человек надували спасательные жилеты.
– Всему свое время, господа, – обратился к ним офицер. – Сделаете это, когда поднимитесь на верхнюю палубу. Иначе вы не протиснетесь через люки. Спешить незачем. Мы подождем вас… Линденберг, позаботьтесь о них!
– Есть, герр капитан.
Время поджимало. На «Бисмарке» не знали, насколько остро англичане нуждались в топливе. Корабль следовало взорвать с целью не допустить высадку на его борт противника. Но сколько еще людей осталось внизу? Сколько тех, кто изолирован от остальных и совершенно не представляет, что корабль будет взорван? Что случилось с командиром корабля? Жив ли он? Одобрил бы он план «Х» или счел бы его преждевременным?
«Необходимо действовать», – сказал про себя капитан-лейтенант Юнак. Он подозвал кивком главмеха Фишера.
– Отправляйтесь немедленно наверх! – распорядился офицер. Он старался выглядеть спокойным. И это ему удавалось. Юнак смог еще раз предотвратить панику. Где бы он ни появлялся, люди успокаивались, поддавшись его хладнокровию. Экипаж все еще держался в рамках устава.
Капитан-лейтенант обошел нижние палубы, распорядившись подниматься наверх и ждать дополнительной команды. Он посмотрел на часы. В любой момент взрыв сообщит ему, что дело сделано. Тогда у него останется несколько минут, чтобы покинуть корабль. «Бисмарк» не должен уйти под воду слишком быстро…
Фишер с двумя матросами пришел в машинное отделение. Там никого не было. Подчиненные, выполняя приказ, покинули свои посты. Заряд динамита лежал готовым к подрыву. Он мог быть приведен в действие лишь легким движением. Проектировщики «Бисмарка» все продумали.
– Вот мы и пришли, – сказал Фишер. – Остальное я сделаю сам. Поднимайтесь наверх.
– Что вы имеете в виду? – спросил один из матросов.
– Я остаюсь здесь, – ответил Фишер. – Я подорву заряд вручную.
– Должно быть, вы сошли с ума! – испуганно сказал старшина.
Главный механик взглянул на часы. В запасе еще пара минут. Последние в его жизни, которую он так любил. Он думал о матери, семье, маленьком домике, братьях и сестрах. Осталось еще сто десять секунд.
Фишер повернулся к морякам.
– Убирайтесь! – крикнул он. Голос сорвался.
Только сейчас моряки осознали, какое решение принял главмех.
– Я не уйду, – всхлипнул матрос.
– И не думай, – жестко сказал Фишер. Его лицо напряглось. Неужели он слез боялся больше, чем смерти?
Трое моряков смотрели на «адскую машину». Они вслушивались в нереальную тишину. Прошли секунды. Слова застревали в горле. У них болели глаза. В висках стучало.
Один из матросов рыдал, как ребенок.
– У вас жена, дети, – сказал офицеру старшина Небель. – Подумайте о них.
Фишер рассеянно кивнул, словно не понимал, что ему говорят. Его лицо побледнело, руки дрожали. Но им уже овладела решимость. Она направляла его действия.
– В этом все дело, – понизил голос Фишер. Он указал на матроса и хотел протянуть руку старшине, чтобы попрощаться, но та не двинулась, словно окаменев. – Он еще так молод, – сказал Фишер.
– Пойдем, – позвал старшина Небель матроса. Взял его за руку, потащил за собой. Преодолел вслед за ним люк, провел матроса через палубу, затем остановился, тяжело дыша, и сделал глубокий вдох.
В это время взорвался заряд.
Еще одна смерть на «Бисмарке».
Главврач Тиле работал на крытой палубе и не поднял головы, когда ему сообщили, что корабль будет затоплен. Он бинтовал культю руки, откликаясь на мольбы другого раненого и уже ища глазами нового пациента. Он работал ругаясь, потея, крича и старался, насколько это возможно, приноровиться к столь экстремальным условиям работы.
– Герр Тиле, – неоднократно напоминал врачу его коллега-медик, – через десять минут корабль пойдет ко дну.
– Мне плевать, – огрызнулся военврач. – Не стойте без дела! Ступайте, выносите всех на верхнюю палубу… Тех четверых пока оставьте здесь.
– Не бросайте нас, – умоляли безрукие пациенты.
