Сэмюель протянул Матильде руку, и та, благодарно улыбнувшись, оперлась на нее, проведя кончиками пальцев по мускулам, выступающим под тканью рубашки.
— Мисс? — пискнула Ида.
— Ты едешь с нами, — уже тверже произнесла Матильда. — Как ты могла об этом забыть? Ты мне нужна.
Она повернула голову к Сэмюелю.
— Вы ведь не против?
— Ида нам не помешает, — ответил он, почти не замечая присутствия служанки.
Ида ничего не понимала. Прежде Матильда и словом об этом не обмолвилась.
— Но… но что я надену?
Госпожа отмахнулась от нее и, держа Сэмюеля под руку, направилась с ним вокруг дома.
Ида с отчаянием взглянула на свое неопрятное черное платье. Времени на переодевание не оставалось. Впрочем, ничего приличней у нее и не было.
— Я сбегаю за шалью! — крикнула она в спину хозяйке.
Ида вернулась к парадному входу. Баркер по-прежнему стоял там, сгорбившись. На его губах играла насмешливая ухмылка. В уголке рта была сигарета. Когда мужчина вдохнул табачный дым, ее кончик заалел. Он явно не собирался уступать Иде дорогу, и девушка решила, что ей снова придется протискиваться мимо него. Но камердинер вдруг выступил вперед, преграждая ей путь.
— Куда ты собралась?
— Пропустите, пожалуйста, мистер Баркер, — попросила Ида, не имея желания с ним пререкаться. — Я еду вместе с хозяйкой.
— Да неужели? Вот так поворот! Теперь гляди в оба.
— Зачем?
Баркер дотронулся до переносицы с таким видом, как будто Ида сама должна была обо всем догадаться. Он выпустил облако зловонного дыма. Иде все это надоело, и она попыталась пройти в дом, но камердинер ударом ноги захлопнул дверь у нее перед носом.
— Тебе следует пользоваться черным ходом, — крикнул он из-за двери.
Буйные, разухабистые пляски, которыми славился Кастлмейн в те времена, когда отец Матильды нажил состояние на золотых приисках, а деда Иды зарыли как нищего в общей могиле, остались в прошлом. Теперь городок разросся, и на дикое прошлое Кастлмейна смотрели несколько свысока, к неудовольствию и разочарованию Иды. Крепкие объятия и неистовое кружение, которыми старшее поколение наслаждалось в дни своей молодости, казались молодым жителям округа вульгарными и непристойными. Им хотелось создать в Кастлмейне светское общество. Иде же хотелось взглянуть на прошлое собственными глазами, увидеть, что было до того, как ханжи испортили веселье. С наступлением нового 1887 года, ознаменовавшего собой пятьдесят лет правления королевы Виктории, сливки Кастлмейна объединились в едином порыве, встав на защиту новых, современных танцев и «улучшенного» этикета. Для золотой молодежи, как и для тех, кто еще только взбирался по социальной лестнице, бальные танцы являлись величайшим достижением. Впрочем, наблюдая за кружащимися парами со стороны, Ида вскоре убедилась, что Матильда была, пожалуй, единственной, кому уроки месье и мисс Робертс пошли на пользу.
Сэмюель широко улыбался, наслаждаясь восхищенными взглядами, когда под руку с Матильдой ступил на полированные полы зала мэрии, чтобы закружиться в вальсе. Ухо Иды привыкло улавливать их голоса, и она в общих чертах смогла понять, о чем эта парочка разговаривает во время танца.
— Знаете, — голос Сэмюеля заглушал звуки музыки, — веселости австралийского общества могли бы позавидовать так называемые цивилизованные нации.
Иде показалось, что Матильда также осознавала, что все присутствующие любуются ее спутником. Впрочем, головка и ножки мисс Грегори полностью подчинялись музыкальному ритму, задаваемому оркестром. Она улыбнулась Сэмюелю счастливейшей из улыбок, позволив ему вести себя в танце.
— А леди из колонии Виктория, как я имел счастье убедиться, самые искусные танцовщицы во всей империи, — продолжал Сэмюель.
С губ Матильды не сходила улыбка. Ее ноги без видимых усилий двигались в такт музыкальным аккордам.
— Танцевальный талант у девушек из колоний столь же естественен, как у других способность ходить, — заявил Сэмюель, который осанкой и чувством ритма ничем не уступал своей партнерше. — Отыскать здесь женщину, не умеющую хорошо танцевать, так же трудно, как в Англии найти ту, которая умеет.
Матильда позволила ему посмотреть ей в глаза. Она просияла от комплимента. Ида вновь заметила в ее взгляде похоть и заставила себя отвернуться. Глаза Матильды поддразнивали, провоцировали Сэмюеля. Провоцировали на что? Ида не знала. Никогда прежде она не видела, чтобы женщина одаривала мужчину таким завораживающим взглядом.
— Это Матильда Грегори. Я замечу ее в любой толпе.
Повернув голову, Ида увидела низкорослую женщину в зеленом, которая танцевала с худым, словно карандаш, мужчиной.
— Мисс Робертс! — воскликнула Матильда, сразу же узнав ее.
Дама кивнула. Ее партнер вежливо взмахнул рукой и поклонился, не сбиваясь при этом с ритма.
— Ну… ты действительно Матильда, — весело произнесла мисс Робертс. — А кто же еще?
Сэмюель поискал глазами свободное место, чтобы, вальсируя, удалиться от этой пары.
— Меня поражает, сколько гостей здесь не умеет танцевать. Нет смысла тратить время, объясняя им, как это делается. Все, что им остается, — это наблюдать за твоими ножками, Матильда. Грациозными ножками! — восторженно заявила учительница танцев.
Мисс Грегори игриво вытянула ступню.
Мисс Робертс явно была о ней высокого мнения.
— Ты всегда хорошо танцевала, mon chе´ri.[19] А вот твоей сестре не хватало элегантности. Я готова говорить об этом всем, кто согласится меня слушать.
Матильда просияла.
— Merci, mademoiselle,[20] — произнесла она. Ее произношение было гораздо лучше, чем у мисс Робертс. — Mon nom est Matilda.[21]
Мисс Робертс повернулась к своему партнеру.
— Ты тоже помнишь ее, mon cher fre`re?[22]
Худой мужчина со страдальческим видом прошипел что-то на французском с еще более отчетливым акцентом, чем у его сестры. Мисс Робертс покраснела до кончиков волос.
— Mon dieu![23] — ужаснувшись, воскликнула она. — Почему ты меня не остановил?
Она окинула Матильду смущенным взглядом, а затем перевела взгляд на Сэмюеля.
— Я не знала о трагедии… Мы были в отъезде. Прошу простить за faux pas.[24]
