— Услышу ночью хоть звук из вашей комнаты, не поленюсь — спущусь на улицу, и вытрезвитель вам обеспечен. Ясно?
— Колюнь, пойдем лучше ко мне, — предложил собутыльник. — У меня жена тоже стерва, но она просто проорется и заткнется, а эта гадюка ведь действительно ментов позовет.
— И даже не сомневайтесь! — вслед им крикнула Рита. — А вы, Вероника Петровна, приучайте сыночка по будильнику вставать, — посоветовала Рита появившейся в коридоре Мишиной маме. — А не получится, я ведь и управдома позвать могу. И начнутся выяснения: есть ли у вас ордер на эту комнату, или вы тоже ее снимаете, а если снимаете, то платите ли государству налоги? А то людям по утрам спать невозможно.
— Хорошо, хорошо, Риточка, — улыбнулась ей женщина, скрываясь у себя в комнате. — Ах, и подселится же такая стерва, — донесся через тонкую стенку ее громкий голос.
— Ну а теперь слушай. Я разыскала Вику, это оказалось не так уж сложно. Иду я вечером по Тверской, смотрю вывески, рекламу — мне, сама понимаешь, все в новинку, вдруг, что за дьявол! У ночного бара афиша, а на ней девица — копия нашей Вики, как она себя и описывала: в блестящем обтягивающем платье с декольте, сверху накинута белая шуба, одной рукой она отстегивает юбку и показывает обнаженную ножку в черном ажурном чулочке и смеется задорно, как всегда. А главное, подпись на афише: «Синди Мещерская, звезда стриптиза». Ты представляешь? — рассказывала Рита.
— Ужас какой! Но это, конечно же, не она, — сказала Ольга.
— Это не ужас, а удача, потому что это в самом деле оказалась она. — Рита села в белых бриджиках прямо на паркет. — Я еле уговорила охранника пропустить меня к ней, представилась подругой, назвалась твоим именем и все боялась, а вдруг я ошиблась. — Рита затянулась сигаретой. — Так вот, он меня провел к ней в артистическую, и вижу, сидит наша Вика Коваленко, перед ней столик со всякими баночками, кремами, косметикой. Я все посмотрела. Шуба, конечно, искусственная, но она говорит, зачем на сцене натуральную трепать. Она в ней выходит и тут же сбрасывает на пол. А дома у нее настоящая есть… А платьев сколько… Короче, мы покурили, поболтали. И вот в чем удача: в их клубе две стриптизерши обычно работают, а та, другая, ее звали Мэри, это псевдоним, конечно, вышла замуж, и муж ей, разумеется, запретил выступать. А Вика не может каждую ночь работать, ей тоже отдых нужен, и они ищут девушек для стриптиза. Вика вспомнила, что ты пользовалась успехом у мужчин, а сейчас такой типаж вообще в моде, она показала меня директору, и он, позвав продюсера, попросил меня исполнить что-нибудь под музыку. Короче, я им подхожу и завтра уже начну готовить номер… Я буду Элен Зарецкая!
— Рита, я не разрешаю тебе… Это же стриптиз! Ты — обнаженная перед массой мужчин! — возмутилась Ольга.
— Ну и что? Зато мне будут хорошо платить, и я за год накоплю денег на обучение во ВГИКе, — пожала плечиками Рита. — Искусство, как давно известно, требует жертв. А это и не жертва. Мы с Викой потом к ней зашли — знаешь, какая у нее шикарная квартира…
— А… а Вика разве не замужем? — спросила зачем-то Ольга.
— Нет, конечно, зачем ей муж? Нотации читать? За ней шлейф мужчин так и вьется. Мы пока у нее кофе пили, из такого изящного сервиза, они ей трубку пообрывали… Жизнь у нее лучше, чем была у тебя с Костей. Лучше, потому что никто над душой не стоит и не диктует, что тебе делать, — восторженно рассказывала Рита.
— Знал бы пана… — пробормотала Ольга.
— Если бы папа был жив, он бы сам денег заработал, и я бы уже сейчас поступила, а его нет, и все приходится делать самой, а ты только ноешь! — ругалась Рита. — Вот где твой фотограф?
На этот вопрос Ольга ответить не могла. Но с ним случилось что-то страшное, иначе он бы дал о себе знать. Мафия… Сейчас столько читаешь об этом в газетах! А он был действительно талантлив. Его могли заставить заняться изготовлением поддельных документов…
— Но раздеваться перед всеми, это же неприлично, тебе будет стыдно, — сдаваясь, сказала Ольга.
— Ты ведь рассказывала про своего фотографа, какие снимки вы с ним делали. Это не стыдно? — выставила Рита контраргумент.
Почему одно стыдно, а другое нет, Ольга не могла бы объяснить, как раньше не могла объяснить, почему отношения Вики и Алика казались ей пошлыми, а ее и Игоря — чистыми, хотя делали они одно и то же, и кончилось все одинаково. Но она это чувствовала, а если бы могла найти слова, отговорила бы Риту, но чем возразишь?
— И не спорь, Олька, — обняла ее Рита. — Контракт с «Колибри» уже подписан, и они даже опустили тот факт, что я без прописки да к тому же не гражданка России. Так что ты там бучу не поднимай и меня отлавливать не ходи. И одна тоже не появляйся, так Вика сказала. Мы — персонал, мы со служебного входа, и нас всех знают, а если ты придешь, тебя за проститутку примут. Или уж с мужиком появляйся мой номер посмотреть…
Спалось теперь в комнате хорошо. Дядя Коля с вечера уходил, ворча в комнате и улыбаясь в коридоре. У Вероники Петровны в семь утра взвизгивал будильник и сразу замолкал под ее ладонью, а Мишеньку все той же ладонью научили говорить шепотом и ходить на цыпочках, собираясь в школу.
— Риточка, мы не шумели утром? — заглядывала к сестрам в комнату Мишина мама.
— Не очень, — важно отвечала Рита.
— Риточка, а с какого времени Мишенька мог бы на пианино позаниматься? Он у нас играет…
— С четырех до семи, — отвечала Рита и захлопывала дверь, едва не защемляя нос Вероники Петровны. — В коммуналках так и надо, а то на голову сядут, — поучала она Олю, промучившуюся с соседями два года.
Теперь в доме всегда были продукты — средняя полка холодильника не пустовала, и никто на нее не покушался, только Мишенька ходил с жалким видом по кухне, если Рита покупала себе и сестре шоколадные конфеты. Если Ольга тайком угощала мальчика, Рита приходила в ярость: «Я зарабатываю не для того, чтобы кормить чужих детей, мне нужно накопить сумму, чтобы оплатить обучение». Но Ольга замечала, что Рита, которая всегда умела копить, на этот раз употребляла деньги на другие цели. Она с первой зарплаты притащила диван, огромный, раскладывающийся и мягкий, наняла грузчиков, чтобы его перевезти.
— Я устаю на ночной работе, и мне нужно хорошо выспаться, — говорила она, — а на раскладушке повернуться боишься…
Потом она купила столик, два нормальных стула, полочки — комната стала похожа на жилую. Через месяц у сестер был телевизор, собственный маленький холодильник.
— Рита, а как же деньги на учебу? — спросила Ольга, когда прошло три месяца, а у Риты не было отложено ни рубля.
— Оль, я посчитала: чтобы заработать таким способом, нужно весь год вкалывать, а я что-то устаю от такого режима, я не такая лошадь, как Вика, — пожаловалась Рита. — Я еще немного поработаю — нужно же одеться нормально к осени и зиме и тебя приодеть, а потом буду искать что-то другое, где сумму можно заработать всю сразу.
Ольге с работой по-прежнему не везло, и часто, лежа без дела на диване, она смотрела на фотографию, сделанную для нее Димой, огромную, во всю стену. Диму она так и не смогла найти. Заявить в милицию? Но они, как говорила соседка, приезжали после разгрома ателье. Идти что-то узнавать у них? Но она ему на родственница, не друг. Она даже не знает, как оказалось, его фамилию. Они сразу почувствовали друг к другу странное, как сказала Рита, доверие, они были похожи, им было хорошо и о формальностях речи не шло. Она даже не просила его показать документы, копию договора с «Лизой».
