— Нет, босс. Эта стерва сумела уйти.
Днище стакана с грохотом брякнулось о стол.
— Как? — рявкнул Маринетти.
— Она почти была у нас в руках, — глухо ответил секретарь. — Но вмешался какой-то парень. Он разбил голову Гвидо и сломал руку Тони-Мухобойке.
Маринетти яростно скрипнул зубами.
— Что за парень? — сдавленно проговорил он.
Вито достал из кармана мобильный телефон, пробежал пальцем по кнопкам и протянул телефон генералу Маринетти.
— Взгляните, босс. Гвидо успел его сфотографировать.
Маринетти вырвал телефон из пальцев секретаря и поднес его к глазам. По смуглому лицу итальянца пробежало что-то вроде судороги.
— Старый знакомый, — глухо проговорил он.
Брови секретаря приподнялись.
— Вы его знаете, босс? — удивленно спросил он.
— Знаю. Это тот самый русский, который пару месяцев назад похитил у меня цифровой ключ от схронов с чешским товаром.
— Так это он?
— Он-он. — Маринетти швырнул телефон на стол. — Она ушла с ним?
Вито качнул тяжелой головой:
— Нет. Он задержал нас и дал ей уйти. Но, по-моему, он сам этому был не рад. Она нужна ему так же, как и нам. Но эта стерва — крепкий орешек. Ее не так просто прищучить.
— Ты оставил людей в аэропортах?
Секретарь кивнул:
— Да. Но эта стерва выронила документы, когда убегала от нас. Теперь она не сможет улететь из страны. По крайней мере, до тех пор, пока не сделает новые.
— Прижми к ногтю всех дельцов Милана! Если она притащится к кому-нибудь из них за новым паспортом… В общем, ты понял?
— Да, босс. Я сегодня же пошлю людей по «точкам».
Генерал Маринетти снова взял со стола стакан и залпом допил скотч. Вито помолчал, ожидая от босса новых указаний, но, поскольку тот молчал, заговорил сам:
— Босс, у нее есть подруга. Певичка из клуба Рамзони. Зовут Моник.
Правая щека Маринетти дернулась.
— Да, я ее помню, — резко сказал он. — Установи наблюдение за Уго Рамзони. Она может притащиться в клуб за помощью. А я наведаюсь к Моник.
— Мне поехать с вами, босс?
Маринетти усмехнулся и покачал головой:
— Нет. С этой девчонкой я поговорю сам. Говорят, она жгучая штучка. Давно собирался познакомиться с ней поближе.
5
По жестяному подоконнику забарабанил дождь. Благодаря хмурому небу за окном сидеть в теплой комнате было еще уютнее. Маринетти вытянул ноги к пылающему камину, отхлебнул виски и взглянул на Моник. Девушка сидела на стуле со связанными за спиной руками.
— Вы задумали это вместе? — холодно осведомился он.
— Не понимаю, о чем вы.
— Не понимаешь? — Маринетти ухмыльнулся. — Брось прикидываться, пышечка. Вы вместе решили кинуть меня. Только у вас ничего не выйдет. Я никогда не прощаю обид и никогда не выпускаю из рук свои деньги. Если понадобится, детка, я буду бить и насиловать тебя до сих пор, пока мои деньги не вернутся ко мне. Если ты сдохнешь раньше, я буду насиловать твой труп. Поняла?
— Понятия не имею, о чем вы говорите, — повторила Моник, надув губы. — Какие деньги? Бред какой-то.
— Я видел тебя с этой сучкой, — медленно сказал Маринетти. — И я знаю, кто ты.
Маринетти допил виски и поинтересовался:
— У тебя есть что-нибудь выпить?
Моник с ненавистью посмотрела в его широкое, темное от злобы лицо и покачала головой:
— Нет.
Маринетти усмехнулся:
— Врешь. Ты ведь потаскуха и пьяница. Без пойла ты и дня не проживешь.
Моник угрюмо молчала. Маринетти встал с кресла и прошел к шкафу.
— Это бар? — спросил он, взявшись за ручку дверцы.
Моник не ответила. Маринетти потянул за ручку, и дверца с тихим щелчком открылась.
— Я угадал, — с улыбкой сказал Маринетти, разглядывая полки, уставленные бутылками. — У нас с тобой одинаковые вкусы. Я тоже люблю виски и вермут.
Он взял из бара бутылку скотча. Посмотрел на Моник.
— Не хочешь со мной выпить?
Моник отвернулась.
— Зря, — пожал плечами Маринетти. — Ты нервничаешь. Я тоже нервничаю. Чтобы не наделать глупостей, мы должны успокоиться.
Маринетти вернулся в кресло и наполнил стакан скотчем.
— Ну, — сказал он, — за хеппи-энд!
Он сделал большой глоток и облизнул губы.
Следующие десять или пятнадцать минут Маринетти пил. Пил молча и мрачно, словно побился с кем-то об заклад, что опустошит всю бутылку и останется стоять на ногах. Он и правда не пьянел.
Все это время Моник молча смотрела на него. Руки девушки были крепко стянуты за спиной. При каждом движении рук она испытывала режущую боль в запястьях. Она ничего не могла сделать. Оставалось только ждать и надеяться.
Наконец Маринетти отодвинул от себя стакан и пристально посмотрел на Моник.
— А ты ничего, — с усмешкой сказал он. — У нас в запасе много времени. Не хочешь позабавиться?
Моник брезгливо поморщилась.
— Зря, — сказал Маринетти. — Мы могли бы поиграть. Ты любишь игры, пышечка?
— Поиграй со своей задницей, — привычно парировала Моник и сама испугалась своих слов.
— Зачем же так грубо? — Маринетти взглянул на пышную грудь Моник и плотоядно прищурился: — Знаешь, что бывает с такими грубыми девочками?.. Ладно. Я не хочу быть с тобой слишком грубым. Возможно, в дальнейшем у нас еще будет шанс подружиться.
Моник всхлипнула и сдавленно проговорила:
— Она не приедет. Куда угодно, только не ко мне.
— Вы с ней подруги, — возразил Маринетти. — Ты часто ночевала у нее, она — у тебя. Ей больше некуда податься. У таких сук, как она, подруг мало.
Моник помолчала немного, потом взглянула на Маринетти прямым открытым взглядом и сказала:
— Она круче тебя.
— Что? — не понял Маринетти.
— Она круче тебя. Ты совершил ошибку, что не взял с собой своих псов.
Лицо Маринетти окаменело, от черных маленьких глаз повеяло холодом. Это продолжалось не дольше нескольких секунд, потом он взял себя в руки и вновь широко улыбнулся:
— Послушай, может, зря мы с тобой ссоримся, а? Мы ведь можем помочь друг другу. Ты позвонишь ей и пригласишь ее сюда. А я тебя щедро отблагодарю.
— О, Боже… Я уже сто раз говорила: я понятия не имею, где она. А ее телефон молчит. Я не могу с ней связаться.
