– У нас сегодня пир, – пропела Саманта. – Настоящий пир.
– Ничего себе! – воскликнул Эсром. – Да у вас тут банкет, как на Пасху.
– Мы каждый день так обедаем, – соврала Нэт.
– Нет, не каждый, – пробурчала Саманта.
Нэт и девочки сидели полукругом и, слегка повернув головы в сторону гостя, наблюдали, как он ест. Под их пристальными взорами мужчина краснел и ерзал на стуле, но поедал угощение с таким аппетитом, что вскоре хозяйка немного расслабилась.
Саманта трещала без умолку, щедро приправляя трапезу несуразной детской болтовней и крошками поглощаемых ею фаршированных яиц. «Однажды я ела кофейный кекс с настоящим зернышком кофе, но оно было твердым, как мер-з-кий камушек». «Я умею играть в рыбу[42] и всегда выигрываю». «Я видела, как стервятник ел черепаху на обочине дороги, а папа сказал, что зола – к золе, а прах – к праху». Лидди энергично кивала, выражая полное согласие с сестрой, так что все эти заявления исходили как бы и от нее. Лидди еще не умела хорошо говорить, поэтому Саманта выступала переводчицей: «Она сказала, что у нее есть кукла, которая спит. Если дать ей молоко, она делает пи-пи». По довольному лицу младшей сестры было видно, что перевод удачный. Лидди терпеть не могла, когда ее не понимали. Это выводило ее из себя, а в остальном она была спокойным ребенком.
Все набросились на кофейный кекс. Нэт разлила молоко по стаканам.
– Прохладное молоко, – отметил Эсром. – Не понимаю, как можно пить его каждый день. Мы пьем в основном теплое.
Слова ковбоя почему-то смутили Нэт.
– Почему? – поинтересовалась Саманта.
– У нас есть коровы.
– А вы их едите? – спросила девочка. – Шьете из них обувь?
Эсром рассмеялся:
– Все верно… обувь. Нет, мы не едим наших коров. Откуда бы в таком случае мы брали молоко? Говядину мы закупаем раз в году у наших соседей Линдов.
– Ну, тогда вы не настоящий ковбой, – заявила Саманта.
– Сэм! – одернула ее мать.
Эсром махнул рукой, давая понять, что он не в обиде.
– Высоким стандартам я, пожалуй, не соответствую, но зато почти каждый день езжу на лошади. Это считается?
– Да, – великодушно согласилась Саманта и, поразмыслив, добавила: – А почему ваших соседей зовут Линдами?
Молодой человек положил себе еще кусочек кекса.
– Вы мне нравитесь, – объявил он и заговорщически подмигнул. – Сегодня утром я кое-что нашел и думаю, что вам, девочки, будет любопытно на это взглянуть.
Он засунул руку в карман и извлек оттуда полоску слинявшей змеиной кожи длиной примерно в фут. Она была тонкая, прозрачная и покрыта бледным рисунком, из-за чего походила на что-то древнее и ценное вроде свитка.
– Это змеиная кожа, – сказал Эсром. – Правда, здесь только часть.
– А где остальная кожа? – поинтересовалась Саманта.
– Не знаю. Может, ветром сдуло.
– Это кожа гремучей змеи? Она умерла, когда потеряла кожу?
– Я не уверен, что именно гремучей, – признался Эсром. – Это верхняя часть, которая идет от головы. Если найдешь хвостовую часть, можно по маленьким бугоркам определить, где были погремушки. Видите? Здесь когда-то были глаза… Нет, линька змей не убивает. Им положено сбрасывать старую кожу, чтобы выросла новая.
Даже Нэт заслушалась рассказом, но вовремя вспомнила, что она уже взрослая, и принялась убирать со стола грязные тарелки.
– А вы видели гремучую змею? – спросила Саманта у гостя.
– Конечно. Они повсюду.
– А вы их убивали?
– Иногда приходилось, если они подползали близко к дому или амбару, – признался ковбой. – В противном случае я их не трогаю.
– Господи, Сэм, – вздохнула Нэт. – Девочки! Мыть руки. Они липкие.
– Девчонки! – позвал Эсром. – Кожу можете оставить себе.
Дети от восторга начали кричать, прыгать, а потом устроили настоящую борьбу за право обладания драгоценным подарком. Нэт, пытаясь угомонить дочерей, пригрозила, что кожа будет лежать на подоконнике, пока они не научатся хорошо себя вести. Эсром, вытянув ноги, принялся за предложенную хозяйкой дома чашечку свежеприготовленного кофе. Девочки поставили рекорд в мытье рук и прибежали обратно, забрызгивая все вокруг каплями воды. Нэт увидела в окно, как соседка Крисси, выгуливавшая маленькую белую собачонку, остановилась и начала рассматривать «Файрфлайт», подготовленный для буксировки. Проходя мимо пикапа, Крисси заглянула внутрь, но, не найдя там никого, окинула взглядом улицу, а затем заглянула в окно, в котором маячила Нэт. Почувствовав неловкость, Нэт отвернулась. Ей не хотелось торопить Эсрома.
Впрочем, он никуда и не торопился.
– У нас много игрушек. Мы их вам покажем, – заявила Саманта.
Девочки приступили к делу, носясь из спальни в гостиную и обратно с пластмассовым игрушечным телефоном, Деннисом-мучителем[43] и Бетси-Ветси[44] – без ресниц, но с открывающимися и закрывающимися глазами, которые, впрочем, ничего не выражали. Все это было продемонстрировано Эсрому.
– Прошу прощения, – начала извиняться Нэт. – У нас нечасто бывают гости.
– Они просто чудо, – заулыбался ковбой. – Никогда еще меня так не развлекали, когда я приезжал забирать чью-то машину.
– Вы сейчас работаете в городе? Вам нравится?
– О да! – Молодой человек вытер рот салфеткой и кивнул. Похоже, он был удивлен, что Нэт помнит все подробности. – Много работы.
– Я не ожидала, что в мастерской кто-то возьмет трубку, я позвонила довольно поздно.
– Там только я и оставался. Доделывал то, что не успел. Люблю возиться со старыми автомобилями. – Он немного смутился и сменил тему: – Я, помнится, так и не выяснил, где вы родились.
– В Калифорнии. Сан-Диего.
– Ух ты! Должно быть, это здорово!
– Да, все детство провести на пляже и все такое.
Молодой человек громко рассмеялся, словно сама мысль о счастливом детстве показалась ему нелепой.
– Иногда застывшая лава напоминает мне океан, – задумчиво сказал он. – Разве не глупо, учитывая, что я его никогда не видел?
– Не глупо, – возразила Нэт. – Мне тоже напоминает. Именно поэтому я и уезжаю ночью из города. Мне нравятся эти пейзажи. Совсем другой мир, в котором ты ищешь спасения.
