– София, дело ведь не в том, что ты мне не дала объяснить, рассказать тебе, как всё обстоит на самом деле, а в том, что ты думала, что это я всё сделал, подстроил, ты поверила, что это я хотел разрушить бизнес твоего отца. И ты так думала не только в тот день, когда часом раньше сказала, что ты меня любишь, но и весь наш недолгий роман, ты металась: то это я чуть не обанкротил твоего отца, то это не я. Когда ты действительно любишь человека, ты веришь в него и веришь ему.
– Я верила в тебя. Но сцена в галерее во время моего благотворительного вечера с участием твоих друзей Браунов была очень некрасивой и очень двусмысленной, – сказала я защищаясь.
– Мне жаль. Но, как мне объяснила Ирина, вы не дали ей и слова сказать и вывели с охраной с вашего вечера.
– Почему Ирина? – спросила я.
– Так ведь к Ирине Николас и обратился. У неё своя консалтинговая компания в Лондоне, она знакома с такими людьми, я с ними не знаком. Каким-то образом к ней обратился Николас Баррет и предложил обанкротить твоего отца, и так я мог бы получить «Робертс и Кейн Фармасьютикалс». Тогда, в Портофино, мы с ней это и обсуждали. Но меня это не интересовало. Я отказался. Но когда ты мне сказала, что твои родители не хотят со мной знакомиться, что у твоего отца были летом большие проблемы, и Николас Баррет ведёт внутреннее расследование, я просто понял, что он пытается свою неудачную попытку разорить твоего отца свалить на меня. Тогда я и попросил Ирину во всем разобраться, а она это умеет как никто другой.
– Почему ты мне сразу не сказал, что это Николас? – спросила я.
– Я видел, как ты любишь свою сестру, она только вышла замуж, я не хотел быть тем человеком, который вывел на чистую воду мужа твоей сестры, я бы всегда был связан с плохими событиями в вашей семье, а мне этого не хотелось на тот момент. Да и вообще, это проблемы «Робертс и Кейн Фармасьютикалс» и вашей семьи. София, это не мои проблемы. Но я рад, что всё выяснилось, и брак твоей сестры не зашёл слишком далеко.
– Алекс, давай всё это оставим в прошлом. Мне очень жаль, что так получилось, и я прошу прощения, что не поверила тебе.
– София!
Но я его прервала:
– Я очень скучала без тебя. Просто очень, Алекс. Нам так было хорошо вместе, Алекс. Я хочу быть с тобой.
– София, у меня тоже самые приятные воспоминания о нашей неделе, проведённой вместе. Ты красивая девушка и очень милая, нам действительно было хорошо и даже, признаюсь, в какой-то момент мне показалось, что ты действительно та, которую, как говорят, всю жизнь ждут.
Но, наверное, это всё иллюзия, прекрасная иллюзия. Человек не может говорить: «Я тебя люблю», а потом через час в истерике звонить и, не давая произнести ни слова, кричать в трубку, чтобы я оставил в покое тебя и всю твою семью. Так не бывает в жизни, это нелогично. Так некрасиво может закончиться только красивая иллюзия. А жизнь, она идёт по законам логики и здравого смысла, особенно когда ты обвиняешь людей, надо хотя бы как-то проанализировать ситуацию.
Я сглотнула:
– Жизнь не идёт по законам логики и тем более здравого смысла, вот это точно красивая иллюзия, Алекс. А я просто стала жертвой сложившихся обстоятельств. Крики Николаса и присутствие твоей бывшей жены на таком важном для меня вечере послужили основой для моего дальнейшего поведения.
– Но ты не должна была верить крикам Николаса, ты должна была верить мне, дать возможность тебе всё объяснить.
– Извини, Алекс. Но ты слишком строг ко мне. Ты не хочешь понять мою точку зрения.
– Я могу её понять, София, я не могу её принять. И, как ты просила, вернее, требовала, я оставляю тебя и твою семью в покое.
– Алекс, – тихо сказала я, по моим щекам всё-таки потекли предательские слёзы, – не делай этого, прошу тебя.
Я посмотрела на Алекса и увидела тоже боль в его глазах, мне так показалось на какую-то минуту. Он протянул руку и хотел вытереть мои слёзы, я прижалась щекой к его руке, почувствовала его тепло. Я не смогу быть без Алекса.
– София, всё будет хорошо. Не плачь, – нежно сказал он. – Более того, я подумал, что пора мне становиться коллекционером искусства, и то, что касается современного искусства – я всегда рад прислушаться к твоему мнению. Да, и жду приглашения на открытие твоей галереи в Нью-Йорке.
Он встал и наклонился меня поцеловать на прощание.
– Алекс, ты не мог бы тогда подняться на секунду в мой номер? – спросила я. – Я хочу тебе кое-что отдать.
Я была убита нашим разговором, я поняла, что это всё, но держала себя в руках из последних сил.
Мы встали и пошли вместе к холлу, где были лифты.
– София, оставь всё себе. – сказал мне Алекс, догадавшись, что я хочу ему вернуть подаренные драгоценности. Он вызвал лифт, двери открылись, и я зашла в лифт, а он нет. – Я всё это дарил тебе с большим удовольствием. Удачи тебе, малышка!
Он немного отошёл, и двери лифта закрылись. Я не сразу поняла, что лифт стоит на месте, я нажала кнопку своего этажа.
Глава 14
С момента, как я видела Алекса в последний раз, прошёл месяц.
Как прошёл этот месяц, я даже не хочу вспоминать.
Мне было очень плохо. Когда я поняла, что это конец наших отношений, как-то всё потеряло смысл.
Зачем мне галерея в Нью-Йорке? Она мне не нужна.
Мне вообще ничего не надо, если нет рядом Алекса.
По иронии судьбы месть Николаса сделала меня самой несчастной, хуже всех от этой ситуации только мне.
Я всё время только спрашивала Бога, Судьбу, зачем мне был послан Алекс, если мы не можем быть вместе.
Я бесконечно винила себя за тот несдержанный и эмоциональный звонок из галереи ему. Как важно в жизни досчитать до десяти, а ещё лучше, наверное, до тысячи, а уже потом действовать.
Мне был дан такой шанс, я испытала такую сильную любовь, но я её не удержала.
Я винила только себя.
На следующий день после того, как я встретилась с Алексом, я улетела на каком-то автомате в Лос-Анджелес.
Меня встречал Энди.
Я села в машину к нему и просто всё рассказала, мне надо было это сделать.
Он привёз меня к себе домой в Малибу, у него был огромный дом, прямо на океане.
Когда я зашла и увидела, как он живёт, я не сдержалась от вопроса:
– Кто твои родители?
Он улыбнулся и сказал:
– Это другая история, как-нибудь напьёмся, и я тебе расскажу.
Он достал из винного холодильника бутылку белого вина, взял два бокала, и мы пошли на большой балкон, который был прямо над морем, даже кромки песка уже не было видно.
– А сегодня мы напиваемся по поводу твоей истории, прекрасная София. Ты знаешь, что я закончил художественную школу? Я хороший портретист, на самом деле. Ты позволишь как-нибудь мне написать твой портрет?
