Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Калитка распахнулась, как будто подтверждая его слова, и во двор вбежал умный козел.
– Снял-таки, сволочь!
– К мужикам тянет!
– Лучше бы к девчонкам своим тянуло! – намекнул на что-то Паша.
Козел подошел ближе, принеся с собой запах горячей шерсти. На его спине были темно-коричневые полоски с рыжими междурядьями.
Сережа отметил:
– Расцветка как у бурундука.
Козел грустно потряс шелковой палевой бородой.
– Сдам его на мясо! – махнул рукой Петр Степанович; он выпил пиво, а пенные остатки плеснул в мохнатую морду животного.
– Почему? – удивился гость.
– Козы молока не дают! – хозяин кивнул в сторону зеленого холма, где паслись три козочки, подрагивая светлыми короткими хвостами, как будто махали белыми платочками.
– А козел тут при чем? – еще больше удивился Сережа, чувствуя какой-то подвох.
Пашка засмеялся:
– Городские такого не знают! – И пояснил: – Не может он… или не хочет за ними бегать! А молоко дает только беременная коза.
В распадке гор, откуда вытекала речка, из тумана появилось желтое солнце.
– Завтра же сведу, – пообещал отец без злости. Так, чтобы острее шла беседа.
– Может, ему порода их не нравится? – предположил Сережа.
И будто согласившись с его словами, бурундучковый козел подошел еще ближе, заслонив собой лучи заката. Его выпуклые оранжево-коричневые глаза засветились, как яркие пуговицы на сером драповом сукне.
– Надо дать ему еще шанс!
Мужики засмеялись, потешаясь над козлиным шансом.
Из бани вышла Зоя Михайловна с махровым тюрбаном из полотенца на голове:
– Ну все, ребята, ужинать!
Сережа поднялся и, проходя мимо козла, ухватился за его тяжелый взвинченный рог, словно поздоровался.
6
Усевшись за столом, Сережа почувствовал, что семья еще ожидает прихода старшего брата. Видимо, так было и раньше, мать поглядывала в окно: ну, где он? не случилось ли чего? А младший, который тут, под крылом, старательно умный и послушный, привычно зудит на старшего брата:
– Что-то Гена не идет! Всегда он так…
– Уехал, верно, в район.
Паша вытер капельки пота со лба:
– На чем уехал-то?
– Ну, как банька? – хозяйка будто бы не расслышала вопрос сына и обращалась к гостю.
Сережа пожал плечами, выражая блаженство и в то же время, какую-то растерянность. Ему хотелось говорить о другом, и он искал повод ухватиться за то, что его интересовало. Он глянул в окно (закат уже погас), обвел взглядом книжную полку. Книги те же, что и у него. В незнакомом доме всегда хочется увидеть что-то привычное.
Вдруг он заметил на стене темный холст, писанный маслом на античный сюжет.
– Откуда это?
Сережа даже встал, чтобы лучше разглядеть.
– На чем уехал-то? – переспросил Паша у матери и опять вызвал у нее раздражение.
На картине был женственный ангел в тени собственных крыльев. Он любезно обнимал томную девицу, смущенную своей наготой. Размах крыльев как у белого гуся, когда он хлещет на мелководье, окропляясь светлыми брызгами. Голую девицу Сережа оглядел мельком: широкие бедра и длинные ноги, маленькая грудь и роскошные плечи – словом, античные формы. Она опустила голову, и задумчивый ангел смотрел на нее, как в зеркало.
В деревнях встречаются такие «белые пятна» в темных углах, выражая нечто красивое, непонятное, занесенное из другой жизни.
– Откуда это? – гость с трудом оторвался от загадочного полотна.
– Это наш батя! – хозяйка посмотрела на мужа. – Мясо продал в городе и купил!..
Петр Степанович гордо подтвердил:
– Жена шубу просила.
Паша, в свою очередь, тоже открыл тайну:
– С этой картины у меня началась тяга к искусству!
– Да?
– Да. Я рисовать с нее начал. Тайно! Мусолил карандашом на тетрадном листочке. Ох, и доставалось мне тогда от мамани!..
– Кто ж знал, – охотно подтвердила мать, – что так обернется!
Она защищала сейчас Пашу, чтобы скрыть тревогу за старшего сына.
– Зато, когда я поступал в институт, – Паша допил остатки пива, – все эти нимфы и богини были уже знакомы… так сказать, в неглиже!
Посидели, пообсохли.
Уже за чаем Паша сказал матери, как бы невзначай:
– Никуда он не поехал. Мы видели его шофера у магазина!
Зоя Михайловна поджала губы:
– А, этого! Мужа телефонистки…
– Первая красавица села! – произнес Паша с каким-то сожалением, обращаясь только к студенческому другу.
– Была…
– Замужем лучше не становятся! – сказал Петр Степанович, с хмельной улыбкой глядя на жену.
В голосе его слышался мягкий укор безыскусно любящего человека: мол, душу твою задабриваю, как огуречную грядку весной, но все тебе чего-то не хватает. Муравского!
Глаза жены благодарно увлажнились веселым смехом, будто не ожидала она этаких слов. А потом, с тем же легким непониманием, стала выдавать она секреты односельчан:
– Замуж ее мать сама выдала за Валерку! Объявила всем: не дам, мол, породу свою портить! Пусть хоть за дурачка идет, но красавца! А если ослушаешься, весь мой сказ – на свадьбу не пойду! И родне закажу!
– Завтра, Серега, увидишь! – пообещал Паша, как что-то очень приятное. Хотя напрасно он это делал. Сережа чувствовал, как волнуется сейчас его мама, и что виною тому была телефонистка.
Зоя Михайловна продолжала вспоминать:
– А Петя мой и сам заглядывался на мать телефонистки…
– Да когда это было-то? – с усмешкой и с легким сожалением сказал муж.
– Когда породу блюсти не надо было!
Хозяин улыбался, всем видом показывая, что он дома, со своей семьей, на своей земле, в которую врос по ноздри. А корням большого дерева случается и валуны обходить, и до глубокой воды добираться.
Подкладывая свежей зелени на стол, хозяйка вспомнила еще и недавнюю обиду:
– Петя, ты опять полол в огороде? Горе мое! Сельдерей вырвал!..
И опять Петр Степанович добродушно отмахивался, говоря, что он хозяин на своей земле, а жена его – вслед за Муравским – пришлая!
– Вона, кедра стоит, еще дед мой посадил!
К окну прильнула густая хвоя, освещенная лампой с крыльца. Иголки казались почти белыми, будто осыпанными мукой. Это добавляло ощущение сытного деревенского ужина.
Постелили гостю в зале на диване.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
