Испортив несколько листов, Байба бросила рисовать. Жаль, что нет Дауманта. Для него это было бы пара пустяков.
Первая неделя практики была такой загруженной, что навестить друга не удалось. Как он там? Может, ему надо помочь кое-что переписать? А вдруг с ним что-нибудь случилось? Почему он так долго не появляется? Байбу охватило беспокойство.
На некоторых любовь налетает внезапно, как ураган, нарушает привычный ритм жизни, переворачивает всё вверх дном. К Байбе любовь пришла постепенно, она её не замечала, принимала за дружбу. Надо было случиться несчастью с Даумантом, чтобы девушка поняла, как дорог ей этот парень.
«Закончу расчёт ткани и съезжу», — решила Байба и сразу засомневалась: «Как-то неудобно… Мать у него хорошая. А что подумают брат с сестрой? Что я сама вешаюсь Дауманту на шею? Ну и пусть…»
В двери позвонили. Байба вздрогнула, кто бы это мог быть?
Даумант! Не в силах сдержать внезапно нахлынувшего чувства, она бросилась к другу. Даумант здоровой рукой притянул девушку к себе и поцеловал.
— Я люблю тебя! Я люблю тебя, как никто на свете! А ты?
— Я не знаю, любовь ли это. Но я хочу, чтобы мы всегда были вместе. — В глазах Байбы Даумант прочёл то, что нельзя выразить словами.
Своё признание он продумывал в бесчисленных вариантах: что скажет он и что ответит Байба. Даумант был готов убеждать, уговаривать, не отступать, бороться за свою любовь, если бы Байба медлила с ответом. Но чтобы Байба сама… Все приготовленные слова застряли в горле.
— Знаешь, а я наколдовала, чтобы ты пришел. Правда, правда. Как настоящая ведьма. Я мучилась с рисунком и думала о тебе.
— А я о тебе. Каждый день ждал; когда ты придёшь. Наконец, не вытерпел.
— А я только что хотела поехать к тебе. Ну что мы стоим здесь? Проходи. Мои уехали.
— Так ты одна? Не боишься?
— Боюсь. Первую ночь заснуть не могла. Всё казалось, что по комнате кто-то ходит.
— Хочешь, я останусь? Не бойся, я тебя не трону.
— Я знаю, — улыбнулась Байба. — Как твоя рука? Дай я помассирую.
Вокруг кисти был виден тонкий розовый шрам. Пальцы, хотя и неуклюже, но двигались. Даумант сжал их в кулак.
— До бокса ещё далеко, но рисовать уже пробовал. Могу, только устаю быстро. А шить совсем трудно.
— Ничего, придёт время — всё сможешь.
— Врач тоже так говорит.
— Может быть, ты есть хочешь? У меня блинчики. — Байба вскочила с дивана.
— Не уходи! — Даумант усадил её обратно. — Поговорим. Я в больнице тысячу раз всё обдумал.
— Что обдумал?
— Нашу будущую жизнь. Знаешь, когда я тебя полюбил? В восьмом «б», когда мы начали заниматься вместе. И с тех пор только о тебе и думаю. А ты тогда меня…
— Не надо!
— Ладно. Что было, прошло. Если человек чего-то очень-очень желает и не щадит сил, чтобы это желание исполнилось, то обычно оно исполняется. Я все эти три года ждал и надеялся, когда, наконец, свершится чудо, и ты меня полюбишь. И это случилось! Этот день, 10 июля, я буду помнить всю жизнь, до самой смерти!
— А если ты встретишь другую девушку, красивее, лучше, умнее меня?
— Никогда в жизни! Знаешь что, мы уже совершеннолетние. Пойдём завтра прямо с утра в ЗАГС и подадим документы. Через месяц будем мужем и женой.
Даумант сел на пол и положил голову Байбе на колени:
— Мы будем счастливы! Вот увидишь! Всегда и всюду вместе, в радости и в горе! Я буду помогать тебе. Я всё умею: чистить картошку, приготовить обед и даже бельё стирать.
— А во время отпуска будем путешествовать. Так много хочется увидеть.
— Закончим училище и махнём на юг, к Чёрному морю.
— Вот глупый!
— Почему? Поедем на попутных машинах. Возьмём в клубе палатку. Согласна? Скажи, что согласна. Что тебя больше тянет: горы или море?
— И то, и другое.
— Тогда в Крым.
Байба перебирала кудри Дауманта и молчала.
— Почему ты не отвечаешь?
— Мне как будто всё это снится. И я боюсь проснуться.
— А ты не бойся. Я никому и никогда не позволю обижать тебя. Самое главное, что мы вместе, что мы любим друг друга. Я буду работать, как зверь, чтобы ты ни в чём не нуждалась. Ты увидишь, у нас будет всё: квартира, машина… Тебе дочка, мне сын. Не сейчас, позже. Нам незачем торопиться.
— Фантазёр. Пока у нас нет даже крыши над головой. К нам нельзя: отчим с мамой будут против. У тебя негде.
— Старушка-соседка, та самая, которую ограбили бандиты, ищет квартирантов. Её муж только что умер, и ей одной страшно. А что, если мы оба…
— Какой ты хороший! — Байба взяла руку Дауманта и приложила к своей щеке. Это было бы большим счастьем уйти от отчима. Последнее время он ей окончательно опротивел: словно раздевающий взгляд, двусмысленные намёки. Вечерами, когда матери нет дома, он торопит её укладываться спать, а сам не выходит из комнаты, листает книгу, притворяется, будто читает. Несколько раз она уже засыпала в одежде. Один раз она проснулась от тяжелого, с табачным перегаром дыхания и громко вскрикнула.
«Чего кричишь, дура? Разбудишь Роланда, — отпрянул Найковский. — Что за мода спать в одежде!»
Матери о своих подозрениях Байба не сказала ни слова: ей и так трудно. Последнее время отчим стал совсем нетерпим к ней. Всё в матери его раздражало: и вид, и одежда.
— Почему ты молчишь? Ты не хочешь? — забеспокоился Даумант.
— Я не знаю… Это так неожиданно. Зачем нам спешить? Закончим училище, устроимся на работу…
— Училище закончим через две недели. А на работу мы фактически устроены. Ты боишься?
Байба кивнула.
— Кого? Меня?
— Скорее самой себя. Сумею ли я быть тебе хорошей женой?
— Об этом не беспокойся, я тебе помогу.
— Да я не об этом. А ты… У тебя когда-нибудь была женщина?
Даумант с минуту молчал, опустив голову.
— Была. Прошлым летом. Ты в это время была в Сибири. Именно тогда мне попался Леон с нашего курса, ты его знаешь. Пригласил с собой, сказал, что познакомился с шикарными девочками. Взяли два пузыря для смелости. Девицы оказались с опытом, знали, что и как… Одна из них уже полгода живёт у Леона, — он взглянул на Байбу и замолчал. Байба тоже молчала. Даумант положил ей руку на плечи и притянул к себе. — Не сердись же!
— Не надо! — Байба резко оттолкнула его и подошла к окну. — Как ты мог любить меня и ласкать другую девушку?
— Знаешь, большинство парней это не принимают так трагически. Лезут к девчонкам в постель, чтобы попробовать, как это… И потом хвастаются, чтобы их не считали зелёными юнцами.
