Глядя, как облако частиц кружится и извивается, постепенно приближаясь к нам, я обратил внимание на то, что иногда частицы отражают солнечный свет и серебристо мерцают. Потом мерцание угасает, и облако снова становится черным. Наверное, это блестят пьезопанели, когда от них отражается свет. Но такое мерцание доказывает чрезвычайно высокую мобильность отдельных частиц роя — потому что все облако ни разу не засеребрилось одновременно, только по частям.
— Ты вроде бы сказал, что Пентагон отказался от проекта из-за того, что вы не смогли контролировать рой в ветреную погоду…
— Да. Мы не могли.
— Но в последние дни здесь, наверное, дуют очень сильные ветры.
— Конечно. Обычно ветер усиливается к вечеру. Вчера достигал скорости в десять узлов.
— Тогда почему этот рой не рассеивается от ветра?
— Потому что он решил эту проблему, — сказал Рики. — Рой адаптировался к ветру.
— Как?
— Смотри дальше — может, и сам заметишь. Когда налетает порыв ветра, рой съеживается и прижимается поближе к земле, а когда ветер ослабевает, рой расширяется и поднимается повыше.
— Это обусловленное поведение?
— Именно. Никто его не программировал, — Рики прикусил губу. Может быть, он снова мне врет?
— Значит, ты хочешь сказать, что ваши микрокамеры способны обучаться?
— Да-да.
— Но каким образом они могут обучаться? У них же нет памяти.
— Э-э… Ну, это долгая история, — сказал Рики.
— У них есть память?
— Да, у них есть память. Очень ограниченная, но есть. Мы встроили в них блок памяти: — Рики нажал кнопку на рации: — Кто-нибудь что-нибудь слышит?
Сквозь треск помех послышались ответы:
— Пока нет.
— Ничего.
— Никаких звуков?
— Еще нет.
Я спросил у Рики:
— Они издают звуки?
— Мы не уверены. Иногда кажется, что издают. Мы пытаемся их записать… — Он пощелкал пальцами по клавиатуре, быстро переключая изображения, увеличивая их одно за другим, по очереди. Потом покачал головой и сказал: — Мне это не нравится. Оно не может быть одно. Хотел бы я знать, где остальные.
— Откуда ты знаешь; что там есть и другие?
— Потому что они всегда появляются все вместе, — Рики нервно покусывал губы, напряженно вглядываясь в монитор. — Интересно, что же сейчас не так…
Долго ждать нам не пришлось. Через несколько мгновений черное облако оказалось всего в нескольких ярдах от здания. И внезапно оно разделилось надвое, а потом разделилось еще раз. И теперь на мониторе были видны три роя, кружащиеся друг возле друга.
— Сукины дети! — воскликнул Рики. — Остальные прятались у него внутри! — Он снова нажал на кнопку рации: — Ребята, все три роя здесь. И они очень близко.
Надо сказать, они были уже слишком близко, и камера, расположенная низко над землей, не давала полного обзора. Рики переключился на камеры, показывающие вид сверху. Я увидел три черных облака, которые двигались параллельными курсами вдоль стены здания. Поведение роев казалось предельно целеустремленным.
— Что они пытаются сделать? — спросил я.
— Пробраться внутрь, — сказал Рики.
— Зачем?
— Спроси лучше у них. Но вчера один из них…
Внезапно из-под группы кактусов, которые росли неподалеку от здания, выскочил кролик с пушистым хвостом и побежал в пустыню. Все три роя немедленно развернулись и погнались за кроликом.
Рики снова переключил картинку в мониторе. Теперь на весь экран передавалось изображение с камер, расположенных низко над землей. Три черных облака окружали кролика, который скакал очень быстро, — размытое светлое пятно на экране. Рои неслись за ним вслед с потрясающей скоростью. Их поведение было ясным и определенным — они охотились.
На мгновение я ощутил какую-то необъяснимую гордость. Программа «Хи-Доб» работала отлично! Эти рои вели себя точно так же, как львицы, преследующие газель, — настолько целеустремленным было их поведение. Черные облака резко развернулись и разделились, отрезая кролику путь к бегству справа и слева. Все три роя действовали очень согласованно. Теперь они начали сближаться.
Внезапно один из роев метнулся вниз и окутал кролика. Остальные два роя набросились на кролика мгновением позже. Образовавшееся в результате черное облако было настолько плотным, что кролика в нем было совсем не видно. Вероятно, зверек перевернулся на спину, потому что я увидел его задние лапы, судорожно бьющиеся в воздухе над черной тучей.
Я сказал:
— Они его убивают…
— Да, — Рики кивнул.
— Я думал, это рой-камера.
— Да, верно.
— Но как тогда они его убивают?
— Мы не знаем, Джек. Но это происходит быстро.
Я нахмурился.
— Значит, ты уже не в первый раз это наблюдаешь?
Рики нервно жевал губы. Не отвечая, он пристально смотрел на экран.
— Рики, ты уже видел такое раньше? — снова спросил я.
Он тяжело вздохнул.
— Да. В первый раз такое случилось вчера. Вчера они убили гремучую змею.
Я повторил про себя: «Вчера они убили гремучую змею». И сказал:
— Господи, Рики…
Я вспомнил людей в вертолете, которые разговаривали о мертвых животных. И задумался — что еще Рики от меня скрывает?
— Да.
Кролик больше не дрыгал ногами. Одна лапа, торчащая из черного облака, только мелко конвульсивно подрагивала, а потом застыла. Черное облако клубилось низко над землей вокруг мертвого кролика, слегка поднимаясь и опускаясь. Это продолжалось почти минуту.
Я спросил:
— Что они делают теперь?
Рики покачал головой.
— Я не уверен… Но в прошлый раз они тоже это делали.
— Это выглядит почти… как будто они его едят.
— Я знаю, — сказал Рики.
Конечно, такое предположение было абсурдно. Модель поведения «Хищник-Добыча» — это всего лишь биологическая аналогия. Я смотрел на пульсирующее черное облако и думал, что его поведение сильно напоминает поведение зависшей программы, Я точно не помнил, какие правила мы запрограммировали для отдельных агентов на случай, когда конечная цель будет достигнута. Настоящие хищники, конечно, поедали бы свою добычу, но разве подобное поведение могло быть у этих микророботов? Значит, облако микророботов, скорее всего, просто кружится в замешательстве. И если так, вскоре оно снова должно начать двигаться.
Примерно то же самое происходит в лекционной аудитории сразу после того, как лекция закончилась. Слушатели еще какое-то время толкутся на месте, потягиваются, перебрасываются парой слов с ближайшими соседями, здороваются с друзьями, собирают свои вещи и верхнюю одежду. Очень немногие студенты уходят из аудитории сразу после окончания лекции, а подавляющее большинство остается, не обращая на них внимания. Но после того, как определенный процент слушателей уходит, оставшиеся перестают возиться и начинают быстро покидать лекционный зал. Происходит в некотором роде смена фокуса.
