Мура шла по гулким залам и переходам, не представляя себе, где ее встретит Сергей, и не зная, где его высматривать. Здесь, в отличие от тель-авивского аэропорта, не было специально отстроенного плацдарма для трогательных встреч. Она брела, надеясь, что выглядит хорошо, несмотря на ночь без сна. И вдруг увидела Сергея, который быстро шел навстречу. Он улыбался, и протягивал к ней руки, и уже через мгновение она оказалась в его объятиях. И он наклонился и поцеловал ее в губы. Мурка ответила на его поцелуй, и засмеялась от смущения и радости.
Все последующие дни были сказочными. Из аэропорта он повез ее прямо в гостиницу в Чикаго, и они провели в городе два дня. Ходили в картинную галерею, и гуляли по Мичиган авеню, и сидели в ресторанах и в кафе, а больше всего просто валялись в койке.
— Я никогда в своей жизни не летала за тридевять земель ради того, чтобы заниматься любовью, — смеялась Мура.
— Но скажи, разве не стоило? — спрашивал не отпускавший ее Сергей.
— Ну-у, не знаю, не знаю… Не льсти себе, я заранее решила, что в любом случае у меня останутся походы по магазинам! — И она захлебывалась смехом, отбиваясь от его поцелуев.
Но Мура кокетничала: она не была разочарована.
На третий день они полетели в Лас-Вегас, и провели там прекрасные три дня и ночи, и оказалось, что Мурке, конечно, не хватило привезенных нарядов, потому что они все время ходили на спектакли, и на выступление Селин Дион и Сирк де Солей, и в рестораны, и тогда Сергей подбил ее пройтись по магазинам и накупить новых шмоток. Муре понравились вещи «Bebe», — за провокативную сексапильность (там был приобретен жакет в обтяжечку и спортивный костюм), «BCBG» — за удивительно красивые длинные платья, (одно, расшитое шелковое, для которого в израильской жизни Муры не могло быть никакого применения, здесь очень пригодилось), «Антрополоджи» — за зрелую романтику коллекции и за удивительный интерьер магазина (юбка-тюльпан и три разукрашенных кофточки), а также Ральф Лорен — за стиль девушки из хорошего дома (сумка).
Вначале Мура порывалась платить, но Сергей категорически не допустил этого, и она с тайной благодарностью позволила себя убедить. Зато проиграла сто совершенно собственных долларов в казино, и ей было абсолютно наплевать на проигрыш, только обидно, что не выиграла. Они прогулялись по всем потрясающим гостиницам, а вечерами сидели в необыкновенных ресторанах — в которых столы стояли в тропическом лесу, или в средневековом замке… Мура постоянно чувствовала себя попавшей в сказку, в которой Сергей был ее прекрасным принцем.
Из Лас- Вегаса они полетели в Милуоки. Сергей снимал маленькую квартиру в довольно унылом кирпичном доме в тихом квартале, и Мура обрадовалась этой дозе нормальности. Они вместе готовили ужины, — спагетти с креветками и греческим салатом, баранье жаркое с картошкой, жареную осетрину, пили красное вино, смотрели фильмы, бродили по городу, сидели в ресторане на берегу озера, посетили картинную галерею, похожую на чайку на берегу Мичигана, гуляли по набережным вдоль реки…
И вдруг отъезд Муры приблизился вплотную. Они сидели на траве в пятнистой тени деревьев в парке на берегу озера. Сергей играл листком, Мура смотрела на воду. Помолчав, Сергей спросил:
— Что будет дальше?
Мурка сразу же поняла, что настал момент выяснения дальнейших отношений. Она сама об этом думала почти постоянно. Все было прекрасно, но настолько далеко от повседневности, что трудно было приложить какие-либо критерии и к их роману, и к самому Сергею. Если честно, Муре постоянно хотело обнимать и целовать его, и он, несомненно, страшно увлек ее. Но как разобраться: нравится ли тебе сам по себе этот человек, или непривычная романтика и прекрасное совместное времяпровождение. Ее впечатляло его по-мужски уверенное спокойствие и чувство собственного достоинства. Рядом с ним Мура ощущала себя маленькой девочкой, и хотя это было непривычно для нее, но приятно Нравилось, что он все может и разбирается в этой американской действительности, постоянно заботится о Муре и что у него не бывает плохого настроения. Похожее московское детство и воспоминания о Москве сближали их, и несмотря на присущее ей невольное высокомерие, она не находила в нем ничего непростительно смешного или провинциального.
— Дальше? Что ты имеешь в виду?
— Ну, когда мы подойдем к мосту… — туманно, но Мурке совсем понятно сказал Сергей.
— Подойдем и как-нибудь перейдем его. — В своих фантазиях Мура, конечно, разыгрывала несколько сценариев переноса ее через этот мост расставания на его руках в свадебном платье, но не признаваться же в этом.
Он вздохнул и сказал:
— Вот, ты улетишь, и оставишь меня здесь таким одиноким.
— Так прилетай ко мне. — Мурка хотела докончить «в гости», а потом решила не обозначать рамок его возможного визита.
— Это невозможно. Вся моя работа здесь. Разве ты не знаешь, что в жизни американца самое главное — это работа.
— Поэтому вам здесь так скучно. Вот у нас главное — чтение газет и активное участие в общественной, религиозной и политической жизни страны. Папа говорит, что на свете осталось только два идеологических государства — мы да Северная Корея.
— И Куба, — машинально добавил Сергей.
— Куба — это не идеология. Это как в анекдоте: «Самба-си, травахо — но»…
— Для американцев это-то как раз и является враждебной идеологией. Мой приятель Юрка Данилов говорит, что Америка — это «трудовой лагерь с усиленным питанием»…
Они помолчали. Мурке казалось, что Сергей хотел сказать еще что-то по существу волновавшего их вопроса, но так и не сказал. Только долго-долго смотрел на нее, а потом вздохнул и стал смотреть на горизонт.
Поняв, что он не вернется к начатому разговору, Мура спросила:
— А у тебя здесь много друзей?
— Ну, близкие друзья моей юности теперь разбросаны по всему миру, часть из них — в Москве, некоторые в Штатах. Но есть и в Милуоки несколько ребят. Мы встречаемся по выходным. По будням все вкалывают. А в субботу ходим в русскую баню, вениками стегаемся, рыбу едим, пиво пьем.
— Здорово. Такие простые мужские развлечения.
— Они все женатые.
— А-а… А их жены тебя ни с кем не знакомят?
— Да не особенно. Я, видимо, удобен в качестве единственного холостяка в компании. Со мной можно танцевать, показывая мужу язык за моей спиной.
— Завидная роль, — что-то Муру кольнуло в душе, когда она представила себе Сережу танцующего с другой женщиной.
— Нет, она мне изрядно надоела.
Он явно страдал, но Мурка ничего не могла поделать. У нее и самой не возникало никакого четкого реального варианта их дальнейших отношений. Её приезд оказался капризом, желанием хоть не надолго быть любимой и приласканной. Он ее побаловал, быть с ним оказалось необыкновенно приятно, ей тоже будет мучительно трудно остаться одной. Но ее жизнь там, а его — тут. Если и возможны какие-то героические решения, то их должен предпринять он. Она готова его «абсорбировать».
