Когда он вернулся от Мурки из Иерусалима несолоно хлебавши, отношения с Джен опять каким-то образом возобновились, и оставалось только надеяться, что на этот раз без иллюзий с ее стороны. Некоторое время он честно пытался фиксироваться на ее достоинствах — работящая, честная, добрая, любит секс. Но чужая, чужая, как марсианин. Мурка — богема, лентяйка, которая пытается жить по принципу «сидеть лучше, чем стоять, а лежать — лучше, чем сидеть», узурпировав полюбившийся ей лозунг гостиничной сети: «Ночи для сна, а дни — для отдыха», последний раз занимавшаяся спортом в школе еще до наступления половой зрелости, при этом уплетавшая все подряд, главное — чтобы много, бравировавшая всякими глупостями, вроде того, что чересчур частое мытье грозить смыть с тела необходимый защитный слой микробов, и заявлявшая, что не настолько себя любит, чтобы бросить курить; эта Мурка, которую никак нельзя представить себе вырезающей из уикендной газеты и воплощающей наяву «Меню на всю неделю», эта Мурка лишила его сна и покоя.
Сергей сбавил скорость дорожки до семи миль в час и уменьшил градус подъема, но сердце все равно билось сильнее при воспоминании о Мурке, ее тонких руках, черных волосах и выпиравшей из платья груди, о ее мягких губах и лукавой улыбке, открывавшей чуть неровный зуб. Она и есть настоящая мурочка — ласковый котенок. Когда Сергей о ней думает, его охватывает прилив нежности, и чем дальше она от совершенства, тем почему-то ему роднее.
* * *
Едва закончив разговор, Мурка бросилась собирать чемодан. Хоть до первого сентября оставалось почти 3 недели, сам процесс собирания уже как-то начинал путешествие. И к тому же, наконец-то она сможет взять с собой свои самые красивые и любимые вещи: и дивную полупрозрачную юбку любимого цвета «нейви», и шелковое платье с открытой спиной. Оно было недооценено Вадимом, но может ему (платью, конечно, не Вадиму), как и самой Муре, тоже полагался еще один шанс. И льняной сарафан, нет, нет, сарафан Сергей уже видел, значит — черное платье в розах. Черт, шкаф набит, а как выбрать, в чем ехать, так ничего нет! Мурка сновала по квартире, ошеломленная тем, как все замечательно получилось, и тем, что сейчас в мире есть кто-то, кто ее очень-очень ждет.
Дни шли, Вадим потерялся, как теряется ставшая ненужной вещь. Пока она нужна, ты ее каждый раз разыскиваешь, а когда о ней больше не вспоминаешь, она окончательно утягивается в черную дыру небытия. Вот так же и Вадима поглотило забвение. Ей не хотелось ни выяснять отношения, ни продолжать их. Только один раз она не выдержала и, проходя мимо, сделала маленький крюк и вновь прошла внутрь жасминовых зарослей. Двери и окна были плотно заперты, и на всем доме лежала печать покинутости: завяли давно притерпевшиеся к плохому обращению чахлые герани в горшках с окурками, не стояло грязных стаканов с остатками кофе, окончательно развалился колченогий стул, выцветшей на солнце тряпкой качалось на веревке забытое кухонное полотенце…
Вадим явно опять куда-то отбыл, не пожелав даже попрощаться. Конечно, были все причины обидеться на него, но почему-то ни боль, ни обида не терзали больше Муру. Она осознавала, что этот странный человек остался таким, каким был всегда, каким был с первого момента их знакомства, а ведь и от самого красивого мужчины нельзя требовать больше того, что он может дать. Исчезнуть неожиданно было вполне в его манере. И по сути дела, им нечего было бы сказать друг другу. Мура даже самой себе не могла откровенно ответить, кто от кого отказался первым — она ли выпустила бывшего друга из поля зрения, или он первым покинул ее: ведь отмагнитился Вадим именно тогда, когда Мура охладела к нему. Но все же каждый раз, когда она проходила или проезжала мимо городского парка, сердце ее щемило от мысли, что теперь и парк, и прячущийся в нем домик, в котором было пережито так много счастливых и томительных минут, больше не имеют к ней никакого отношения. По-своему ее бывший друг очень хорошо к ней относился, и было чуточку грустно, что завершился этот период жизни, и что ей почти всё равно, что исчез тот, кто когда-то значил так много. Только печально, что наше прошлое уходит так неминуемо.
Сергей звонил почти каждый день, потому что вдруг обнаружилась масса вопросов: какие рестораны она предпочитает, какие музеи любит, хочет ли она куда-нибудь поехать, например в Лас-Вегас, на какой концерт хочет пойти… Вопросы все были трудные, требующие множества вдумчивых телефонных переговоров, и визит явно планировался на самом высшем уровне.
Александра была ошеломлена развитием событий.
— Ты что, сама предложила лететь к нему на край света?
Мура кивнула.
— Вот, решила, что имею право на сумасбродство.
— А как же твоя любовь к Вадиму?
— С ним все кончено.
— Вот это да! А такая была глубокая страсть!
— Саш, она не была обоюдная.
— Ну что ж, тем лучше. Я тебя расстраивать не хотела, но Максим мне по-секрету сказал, что Вадим укатил в Россию, и в Израиль обратно вообще пока не собирается. И к тому же, — философски заметила Александра, — я всегда утверждала, что поскольку в богатых влюбляться ничуть не труднее, чем в бедных, то, при всех прочих равных условиях, девушкам следует влюбляться именно в богатых.
— Ну при чем здесь это? — Муру больно укололо то, что все вокруг, кроме нее, оказывается, знают, что Вадим уехал навсегда, даже не попрощавшись, но это был укол самолюбия, а не любовных страданий.
— Абсолютно ни при чем. Я за тебя рада, просто не вижу здесь никакого сумасбродства. Я уверена, что это будет отличная поездка. А я собираюсь с Максимом поехать на Кипр. Мне полагается, потому что я могла бы поехать с этим, из турагентства, а я, как честная девушка, отказалась. И теперь Максим просто обязан меня повезти.
Александра все еще не посвятила Муру в ее последние открытия касательно Максима. Впрочем, на данном этапе она не посвятила в них и самого Максима. Саша все еще не знала, на что решиться, и что предпринять. Осторожность, а может страх, заставляли ее пока держать язык за зубами. К тому же, следовало еще самой решить, нужен ли ей муж-шпион. Решать самой Сашка страсть как не любила, но тут было такое дело, что с кем угодно не посоветуешься. Такие игры порой кончаются нехорошо, и возможное разоблачение может лечь грязным пятном и на ее репутацию. А может, как раз наоборот — красивой женщине скандал всегда полезен? Во всяком случае, Александра ощутила какое-то моральное преимущество. До сих пор Максим ее подавлял своей личностью, рядом с ним она почему-то постоянно чувствовала себя маленькой глупой провинциалкой, а теперь она знала его слабость, и испытывала приятное превосходство. Но с другой стороны, одновременно она начала и уважать его за то, что, как ни крути, он кому-то стоил таких немалых (Сашка уже выяснила, насколько немалых, в пересчете на шекели) денег. В ожидании правильного решения Саша убедила Максима совершить вместе маленькое романтическое путешествие. По ее опыту, ничто так не связывает пару, как общие приятные воспоминания.
* * *
Наконец наступил день отлета. На рассвете Александра отвезла Муру в аэропорт. Полет был длинным и страшно утомительным, Мура все время думала о предстоящей встрече, пыталась ее себе представить. И боялась, что действительность будет много хуже ее грёз. Но всё в конце концов кончается, приземлился и её самолет в чикагском аэропорту.
