— Как ты смеешь врываться сюда, словно сумасшедший? — воскликнула она, но тут вслед за Лукой в дверь ввалились Гарун и Пес с Медведем. — Да что такое с вами? Прекратите сейчас же! — возмутилась она. — Это вам что? Цирк? Площадка для игр? В чем дело?
— Пожалуйста, мамочка, — взмолился Лука, — некогда объяснять, просто позволь мне сделать то, что я должен.
Не дожидаясь ответа матери, Лука вытащил выдрину картофелину, пылавшую Огнем Жизни, и вложил ее прямо в раскрытый рот отца, где она, к его немалому изумлению, мгновенно растворилась. Лука, устремив пристальный взгляд между отцовских губ, видел крошечные язычки пламени, убегавшие внутрь Рашида. Наконец они исчезли внутри, и несколько мгновений ничего не происходило. Лука пал духом.
— О-о! — всхлипнула мать. — Что ты натворил, глупый мальчишка?
Но тут слова замерли у нее на языке, потому что и она, и все остальные увидели, как у Рашида розовеют щеки, как к нему возвращается нормальный цвет лица. Потом по лицу его разлился здоровый румянец, щеки покраснели, словно от смущения, и монитор у кровати начал отображать здоровые, ровные удары сердца.
Руки задвигались. Неожиданно правой рукой Рашид дотянулся до Луки и принялся его щекотать. Сорайя ахнула — отчасти от страха, а отчасти от счастья — при виде такого чуда.
— Папа, перестань меня щекотать, — весело сказал Лука, на что Рашид Халифа, не открывая глаз, ответил:
— Это вовсе не я. На самом деле это Никто.
Тут он повернулся на другой бок и принялся щекотать Луку левой рукой.
— Нет, это ты, ты меня щекочешь, — смеялся Лука, а Рашид Халифа открыл глаза, широко улыбнулся и с невинным видом заметил:
— Я? Щекочу тебя? Ничего подобного. Это все Бестолочь.
Рашид сел в постели, потянулся, зевнул и с веселым любопытством взглянул на Луку.
— Мне снился про тебя странный сон, — сказал он. — Дай-ка припомнить. По-моему, ты отправился в Волшебный Мир, так мне сдается, и все перевернул там вверх ногами. Н-да, там вроде были Слоноптицы, и Важнокрысы, и самый что ни на есть настоящий ковер-самолет, и какая-то там заварушка вышла с похищением Огня Жизни. Ты что-нибудь знаешь об этом? Может, расскажешь нам эту историю во всех подробностях?
— Может, так все и было, а может, нет, — застенчиво ответил Лука. — Но знаешь что, папа, мне казалось, что ты там все время был рядом, и поддерживал, и подсказывал. Без тебя я бы просто пропал.
— Значит, мы участвовали в этом вдвоем, — заключил Шах Балабол, — потому что я бы точно пропал, если бы не твой маленький подвиг. Да нет, пожалуй, не такой уж маленький. На самом деле, подвиг большой и самый что ни на есть настоящий. Мне бы не хотелось, чтобы ты задирал нос, но Огонь Жизни — это круто. Добыть его — настоящий подвиг. Да-да. Выдрины картофелины, а? Неужели у тебя на шее висит настоящий выдрин горшочек?
— Не знаю, о чем вы тут оба болтаете, — с довольным видом сказала Сорайя Халифа, — но почему-то приятно слышать, что в доме снова звучит вся эта белиберда.
Однако история на этом не закончилась. Едва у Луки отлегло от сердца и он решил, что дело сделано, как тут же услышал неприятный, похожий на бульканье смех в углу спальни и, к своему ужасу, увидел там Тварь, которую на его глазах Титан забросил в глубины космоса. Существо это, правда, больше не носило ни красную рубашку, ни потертую панаму и выглядело абсолютно бесцветным и безликим, потому что Рашид Халифа полностью пришел в себя. Теперь этот посланник смерти, пытавшийся принять человеческое обличье, выглядел каким-то искореженным и отвратительно липким, словно сделанным из клея.
— Нет, от меня вы так просто не отделаетесь, — прошипел он. — И вы знаете почему. Кто-то все равно должен умереть. Я же говорил с самого начала, что тут есть один подвох. Вот это он и есть. Раз меня выпустили в бытие, я не могу уйти, пока не поглощу чью-то жизнь. Никаких возражений, понятно? Кто-то должен умереть.
— Убирайся прочь! — закричал Лука. — Ты проиграл. Мой отец выздоровел. Лети мыльным пузырем туда, откуда явился.
Рашид, Сорайя и Гарун уставились на него с изумлением.
— С кем это ты разговариваешь, Лука? — спросил Гарун. — В том углу вроде никого нет.
Но пес Медведь и медведь Пес не хуже Луки видели отвратительную Тварь, и прежде чем Лука успел что-нибудь сказать, вмешался пес Медведь:
— А что, если бессмертное существо отдаст свое бессмертие?
— Почему Медведь так странно лает? — спросила совсем сбитая с толку Сорайя. — Что здесь вообще происходит?
— Ты помнишь? — настойчиво спросил Луку Медведь. — Я — Барак из рода Ит-Барак, и мне уже больше тысячи лет? Превращенный в собаку китайскими чарами? Тебе не слишком понравилось, когда я об этом рассказывал. Ты хотел, чтобы я был просто твоим псом, и ничем больше. Ну вот, теперь я готов именно псом при тебе и остаться. После всех этих тысяч лет. К черту прошлое! Да и кто захочет жить еще тысячу лет? Нет уж! Я хочу быть просто собакой, твоим псом по кличке Медведь.
— Это слишком большая жертва, — пролепетал Лука, ошеломленный преданностью своего пса и его бескорыстной отвагой. — Я не могу просить тебя о ней.
— А тебе и не нужно просить, — ответил пес Медведь.
— Пес ведет себя как-то слишком шумно. Я такого не припомню, — вмешался Рашид. — Утихомирь его как-нибудь, Лука.
— Бессмертие, — жадно забулькала Тварь в углу. — М-м-м! О да! Поглотить бессмертие! Высосать его из бессмертного существа и наполниться им, оставить бывшего бессмертного в смертной ипостаси! О да. Это дело стоящее.
— Гм! — внезапно заявил медведь Пес. — Хочу кое в чем признаться. — В этот момент Луке показалось, что медведь больше похож на овцу, чем на косолапого. — Помните историю, которую я вам рассказал, — о том, что я был принцем, способным превращать воздух в золото? И еще про Булбул-Дэва, великана-людоеда с птичьей головой?
— Помню, конечно, — отозвался Лука.
— Ты только послушай, Рашид, медведь рычит, а мальчик разговаривает с ним, как с человеком, — растерялась Сорайя. — Все это зверье — и твой сын тоже — совсем вышло из повиновения.
— Я солгал, — пристыженно опустив голову, признался медведь Пес. — На самом деле единственное, что я сотворил, — это вымысел про косматого медведя, по образцу истории про косматого пса. Я решил, что тоже должен что-нибудь эдакое рассказать про себя, особенно после того, как пес Медведь спел такую сагу. Я просто счел себя обязанным. Я очень сожалею.
— Не расстраивайся, — утешил Лука. — Это же дом сказочника. Теперь-то ты знаешь, что это такое. Здесь все сочиняют какие-нибудь истории.
— Ладно, все решено, — подвел итог пес Медведь. — Среди нас есть только одно бессмертное существо, и это я.
Не тратя времени на дальнейшие препирательства, он побежал в угол, где корчилась липкая Тварь, и прыгнул. Лука увидел, как Тварь невероятно широко разинула пасть, проглотила Медведя, а потом извергла его обратно. Пес Медведь выглядел таким же, но не совсем, а Тварь приняла форму Медведя. Вместо Никтопапы появился Не-Медведь.
