Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
В самом мрачном настроении Люся сидела на ковре в большой комнате, обложенная разнообразным хламом: футболками с эмблемами, видеокассетами, рядом валялся футбольный мяч, поблескивал фарами грузовичок. Г-жа Можаева переводила взгляд с одного предмета на другой. Потом встала, порылась в шкафу и вытащила из него еще одну обожаемую Соловьевым штучку — набор настоящих кубинских сигар в красивой коробочке. Эту отраву Лехе привез с самой Кубы какой-то друг, повернутый на путешествия. Леша курил их только по большим праздникам. Сигары Люся тоже сложила в общую кучку.
«С чего бы начать? — подумала г-жа Можаева. — С какой из этих игрушек?»
И тут ей стало смешно. Взглянув со стороны на набор дорогих соловьевскому сердцу вещей, она вдруг увидела, что это и на самом деле — игрушки!
И Соловьев перед ее мысленным взором из сурового и здорового мужика вдруг начал превращаться в маленького мальчика. Очень самостоятельного и неглупого мальчика. Но которому все-таки страшно нужно, чтобы за спиной был кто-то, кто всегда утешит, если надо пожалеет, да просто будет немножко переживать за него.
Люся вдруг почему-то вспомнила ту роковую пятницу, после которой их пути с Соловьевым разошлись. И представила, как сидели они в «Табула раса»: Соловьев, Вася, Мишка, Витька. Наверняка опять обсуждали свои любимые игрушки: машинки, футбол и работу. И вот становится все позднее. Ваську увозит Маша. Мишка, наслушавшись звона битых тарелок по телефону, отправляется домой. Даже Витька мчится к своей Таньке, чтобы до утра вместе ползать по газону и искать обручальное кольцо. Только Соловьева никто не тащит за ручку домой. Сидит он такой тоскливый весь из себя и глушит какую-нибудь текилу, закусывая лимоном. И не то от текилы, не то от лимона, не то от чего-то другого того и гляди заплачет. Совсем так, как когда-то однажды плакала Люсенька, когда родители очень сильно опоздали и самой последней забрали ее из детского сада. Вначале Людочка очень радовалась тому, что можно подольше поиграть в железную дорогу с ребятами. Потом радовалась тому, что теперь она может единолично решать, когда запускать поезд. Однако когда состав отстучал уже кругов двадцать и некому было Люсеньке позавидовать, она загрустила. А потом сидела одна в углу с игрушками и старалась не смотреть на ворчавших что-то о безответственных родителях воспитательниц. Тогда Люся чувствовала себя очень несчастной. И даже думала, что уйдет из дома: зачем ей такие родители, которые могут вот так жестоко поступить и забыть о своем ребенке.
И тут раздался звонок в дверь.
Да. Это был он. Соловьев.
Люся улыбнулась, впуская его в прихожую.
— Где чемоданы? — деловито спросил Леша с порога.
— Забудь про них, — ответила Люся. — Сегодня уже слишком поздно для переезда. Может быть, завтра.
Соловьев остолбенел и сурово спросил:
— Тогда какого …, то есть зачем ты меня вытащила из кабака?
— Он еще спрашивает! — резко сменила милость на гнев г-жа Можаева. — У тебя тут в квартире, между прочим, сидит одинокая девушка! — Люся ткнула в себя указательным пальцем. — Тебе на это наплевать? И ты можешь спокойно идти за «Клинским», пока я тут с ума схожу от переживаний?! И кто из нас двоих после этого сухарь?
— Я, — озадаченно согласился Соловьев, глядя на Люсю так, как будто бы она только что показала ему живого Элвиса. — Люсь! И правда — я! Прости меня, пожалуйста, я больше так не буду.
— Ни за что! Я тут места себе не нахожу от беспокойства, а он там развлекается! — отрезала Люся с самым обиженным выражением лица, на какое только была способна. При этом она с трудом боролась с желанием рассмеяться и крепко-крепко обнять Лешку. — Я так и знала, что тебе на меня наплевать! Ты даже не извинился по-настоящему!
И тут уже Соловьев начал извиняться по-настоящему.
В субботу с утра в квартире Соловьева пахло свеже-сваренным кофе. Леха бродил из комнаты в комнату в поисках пульта от телевизора, который Люся вчера куда-то запулила, талантливо симулируя обиду и истерику.
Г-жа Можаева сидела около открытого чемодана, вынимая из него кофточки, юбочки, флакончики и пакетики. Крохотные туфельки и ботиночки Люся вынула из чемодана последними. Может быть, она все еще сомневалась — стоит ли прощать этого толстокожего и бездушного Леху? А может быть, попросту надеялась, что Соловьев не выдержит этого волнующего зрелища — разрумянившаяся Люся в прозрачной комбинации, сидящая на коленях у огромного чемодана, из которого одна за другой появляются ее милые изысканные предметы туалета?
И Соловьев не выдержал. Снова метнув куда-то в сторону кресел только что найденный пульт, он схватил г-жу Можаеву в охапку и потащил в спальню…
В воскресенье г-н Соловьев и г-жа Можаева наконец-таки смогли заставить себя одеться и выползти «в люди». Они пошли в кино.
Как раз в тот момент, когда Люся отправилась в женскую комнату по своей женской надобности, у нее зазвонил телефон. Это был Артемьев. Люся уже совсем забыла, что еще пару дней назад разрешила ему навестить себя в воскресенье с апельсинами и лекарствами.
— Привет! — защебетала она в трубку. — Представляешь, я уже поправилась, и мы с подружкой пошли в кино. Как жалко, что тебя с нами нет! Значит, в понедельник созвонимся.
После просмотра фильма, который, как показалось Люсе, был продолжением «Голодных мертвецов», г-жа Можаева потащила Соловьева в интернет-кафе. В течение часа она изучала в интернет-магазине различные модели ноутбуков и наконец выбрала тот, что ей подходит. Тоненький, легкий компьютер модной серебристой расцветки. Игрушка потянула почти на полторы тысячи долларов. Леха крякнул, но согласился завтра связаться с продавцами Люсиной мечты.
Заснула г-жа Можаева довольная собой и жизнью. Она уже знала, что будет делать в понедельник: снова отправится в интернет-кафе, возьмет самую большую чашку капучино и неторопливо примется заказывать по интернету интересные книжки на английском языке. Те, которые еще никогда не переводились на русский. Что-нибудь современное и актуальное. Она даже знала, что будет с нею послезавтра: она поедет на работу, отдаст больничный и попросит расчет. Леха доходчиво объяснил ей, что совместное проживание с ним никоим образом не ограничивает ее свободу. По крайней мере в том смысле, в каком Люся ее трактовала пару дней назад — как право на ошибку. Мол, такую милую альпинистку он за собой хоть на Эверест дотащит, будь у нее хоть обе ноги сломаны, 180 килограммов живого веса и полное отсутствие зарплаты.
И Люся решила не упускать такого шанса. Не то чтобы она хотела проверить силы своего напарника, но… Ведь в конце концов она же позволит себе только одну эту маленькую слабость — не работать! И больше ничего! Честно-честно!
* * *
Заявившись в турагентство в понедельник почти в пять вечера с двумя коробками конфет «Коркунов» и пачкой чая «Твайнингс», Люсенька гордо прошествовала к столу Надежды Петровны.
— Вы уже поправились? — с осуждением спросила г-жа Безбородова, даже не поздоровавшись.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
