Книга Империя. Собирание земель русских - Михаил Голденков

Конечно, гордые литвины не могли терпеть унижений. В 1820-е гг. назревало восстание. Деятельность декабристов (организовавших восстание в декабре 1825 г.) была напрямую связана с Литвой-Беларусью. Именно сюда, в Литовское генерал-губернаторство, был переведен из Петербурга гвардейский корпус, и именно тут Никита Муравьев создал первый «Минский вариант» российской конституции. Однако декабристы были такой же жертвой пропаганды царизма, как и нынешнее поколение россиян: они признавали право на независимость только у Польши, полагая, видимо, что те литвины, что с оружием в руках сопротивлялись суворовским воякам в 1794 г., и есть поляки. Литву-Беларусь даже просвещенные демократы декабристы вместе с поэтом Пушкиным считали неотъемлемой частью России. Пушкин, как бы он ни восхищался талантом и эрудицией своего беларуского друга поэта Адама Мицкевича, также полагал, что литвины — народ России, и восстание беларусов-литвин 1830 - 1831 гг. принял в штыки, по другую сторону баррикады от своего же беларуского друга, об эрудиции которого еще недавно сам же и говорил:

«Да он меня уже давно за пояс заткнул».

Это восстание с его знаменитым лозунгом «За нашу и вашу свободу» свободолюбивый Пушкин, как ни странно, не принял, и даже написал гневный стих, где осуждал Европу за то, что заступилась за восставших поляков и беларусов:

О чем шумите вы, народные витии?

Зачем анафемой грозите вы России?

Что возмутило вас?

Волнение Литвы?

Оставьте: это спор славян между собою,

Домашний старый спор,

Уж взвешенный судьбою…

После подавления восстания царизм предпринял целый комплекс мер по уже национальному геноциду над литвинами. Для этого с 1831 по 1848 гг. работал созданный царем Комитет по делам западных губерний, который и разрабатывал всяческие меры по ликвидации у беларусов национального самосознания. Николай I поручил этому комитету принять меры, чтобы «губернии, от Польши присоединенные, приведены были до того порядка, который для управления в иных российских губерниях существует».

Важнейшим мероприятием было введение в 1831 г. российского законодательства в Витебской и Могилевской губерниях и отмена там деятельности Статута (Конституции) ВКЛ, а с 25 августа 1840 г. — также в Минской, Гродненской и Виленской губерниях. Обращаю внимание, что в княжестве Самогития (нынешней Республике Лиетува) Статут ВКЛ не действовал (и не переведен на язык жмайтов и аукштайтов по сей день). Кроме того, с 1840 г. было уже окончательно запрещено использовать где бм то ни было термин «Литва». До этого он еще оставался в названии Литовско-Виленской губернии (созданной из слияния Виленской и Слонимской), отныне «Литва» навсегда исчезает с карты Российской империи как топоним. Вместо него царизм переносит на территорию бывшего Литовского генерал-губернаторства термин «Беларусь/Белоруссия». Одновременно запрещается термин «литвин», вместо него насаждается использование термина «белорусец».

Подводя итоги колониальных усилий за 10 лет (с 1831 по 1841 гг.), виленский генерал-губернатор Миркович докладывал Николаю I:

«Твердость и решимость принимаемых мер заложили твердую основу слиянию этого края с Россией. Десять лет постоянной системы работы двинули уже русскую народность в этих губерниях на полстолетия. Перевод дворянства в однодворцев, уничтожение многих католических соборов, закон, чтобы при свадьбах православных с иноверцами все дети оформлялись как православные, введение русского языка в судопроизводство и образовательные учреждения… ликвидация… Литовского Статута останутся навсегда значимыми памятниками теперешнего царствования».

Да уж, памятники. Это памятники геноцида, шовинизма, национализма и ненависти. У шляхты, участвовавшей в восстании, царизм конфисковал владения и передал их помещикам из России. Чтобы предотвратить дальнейшие восстания шляхты как главного носителя национального сознания беларусов, по предложению «Комитета»… царь приказывает осуществить «разбор» нашей шляхты.

Обратите внимание: в Польше, также восставшей вместе с беларусами, таких драконовских мер никто не принимал, никто не запрещал полякам называться поляками, а страну свою именовать Польшей. Это было еще впереди — после очередного восстания.

Беларуская шляхта составляла на тот период до 8 % населения Беларуси-Литвы, с 1840 г. переименованной в Беларусь. Именно разорившаяся и обедневшая шляхта являлась основной силой восстания 1830 - 1831 гг.

Еще Екатерина II лишила литвинскую шляхту всех политических прав, распустила все соймики и запретила создание шляхетских союзов. Она же стала сокращать численность беларуской шляхты путем чистки: из дворянского сословия были изгнаны все, кто не смог предоставить убедительных документов на дворянское звание. Николай I был более суров: в 1831 г. он издал указ «О разборе дворянства в западных губерниях и об упорядочивании этого рода людей». «Разбор шляхты» заключался фактически в проверке ее благонадежности и лояльности по отношению к оккупационному режиму.

Значительную часть шляхты, найденной неблагонадежной, перевели из дворян в рекруты и с семьями выселили в глухие уголки Российской империи. Других лишили дворянства, переводя по правам к селянам или мещанам. Большую часть сделали однодворцами, лишив владений, которые передавали русским помещикам из России. Среди жертв этих шляхетских репрессий оказался и дед классика беларуской литературы Янки Купалы шляхтич Онуфрий Доминикович Луцевич, который был причислен к сословию минских мещан.

Царские и советские историки объяснили этот произвол изящно и просто: у беларуской шляхты, мол, было пропольское сознание, а вот у крестьян — «белорусское», поэтому это было в интересах нашего беларуского народа. Ложь, достойная большевистской пропаганды, но странная для царских историков!

Главным и единственным носителем национального сознания любого народа являлось именно дворянство, т. е. шляхта, как называли свое дворянство и поляки, и беларусы. Может незнание языка породило это заблуждение придворных летописцев? Может, они думали, что шляхта бывает только польской? В таком случае остается предположить, что никому вообще не было никакого дела ни до национальной культуры, ни до интересов народа. Очевидно, что это именно так.

Позже носителем сознания станет национальная интеллигенция, но таковой тогда еще не было. Именно шляхта — люди образованные и знавшие свою историю и историю своих предков (это была их личная история), имевшие личные семейные архивы по тем либо иным историческим событиям, владеющие замками и землями, именно они олицетворяли национальное лицо народа, являли собой культурный народный дух. А вот беларуские крестьяне были как раз пассивной прослойкой населения без какого-либо вразумительного национального самосознания, и, например, при переписи населения в Польше в 1920-е гг. западные беларусы себя называли или абстрактно местными (тутэйшими), или записывались той национальностью, какую у них требовали: в Польше — поляк, в Латвии — латыш, в России — русский… Хотя по переписи конца XIX в. жители Смоленска в основном называли себя беларусами, как и абсолютно все жители соседнего Рославля.