Парадная дверь открылась при нашем приближении, и мы вступили в безжалостно уютный вестибюль. Мягкие кресла, обитые шкурой облокотов, стояли пухлым палевым полумесяцем у камина, возле которого пол был опять-таки полукружием вымощен плиткой. В камине горели поленья синествола; я могла отличить их дым, в котором была навязчивая клубничная нотка, тонкая, но достаточно сладкая, чтобы мой желудок запротестовал. На этом островке спокойствия никого не было, а за стойкой у дальней стены зала стояла пожилая женщина-улум в ожерелье из деревянных бусинок. Она подняла голову, улыбнулась и произнесла:
— Добрый вечер. Могу ли я вам помочь?
Феллбурни и Блик предъявили удостоверения. Дама (с нагрудной визиткой, на которой значилось «дежурная») взяла удостоверение Блика и приложила его к своему имплантату в запястье, чтобы мировой разум проверил данные. Мы все одобрительно покивали — слишком много доверчивых граждан не глядя принимают тисненное золотом удостоверение за чистую монету. За доли секунды мировой разум по цепочке установил связь с Бликом (точнее, с имплантатом в его запястье) и отправил подтверждение, что да, настоящий следователь Уиллис Блик, офицер с хорошей репутацией в полиции Бонавентуры, стоит буквально в одном шаге от собственного удостоверения. Дежурная вернула удостоверение Блику.
— Что привело вас в Саллисвит-Ривер, офицеры?
— Мы ищем женщину по имени Майя Куттэк, — сказал Блик. — Она здесь живет?
— Госпожа Куттэк сняла у нас комнату, да, — ответила дежурная. — Она поселилась у нас еще осенью — арендует комнату помесячно. Но я ее не видела уже несколько дней.
Стоящий подле меня Четикамп напрягся. Я предполагала, что полицейские лучше умеют скрывать свои чувства.
— Знаете ли вы, куда она могла уехать? — спросила Феллбурни.
Дежурная прошептала команду своему имплантату в запястье, потом повернулась к экрану на столе, чтобы считать результат.
— Госпожа Куттэк не сообщила нам, куда направляется. За последнее время она несколько раз съездила в Бонавентуру, к тому же у нее есть походное снаряжение для любой погоды. Вы знаете, что она археолог? Для нее нет ничего необычного в том, чтобы периодически проводить вне дома по нескольку ночей, исследуя различные места раскопок в этом районе.
«При том что она так и не получила лицензию. Похоже, наша Майя не в ладах с законом».
— Знаете ли вы, где она может проводить раскопки? — уточнил Блик.
— Она интересовалась заброшенными шахтами. Здесь их несколько, им более трех тысяч человеческих лет. Я могу одолжить вам отличную обзорную карту, на которой отмечены все известные места их расположения, хотя сомневаюсь, удастся ли вам найти доктора Куттэк в этих местах. Поговаривали, что она нашла новое интересное место. Но опять-таки, я никогда не слышала, чтобы она сама об этом упоминала; просто кто-то из обслуживающего персонала делился предположениями.
Возникало множество других вопросов. Когда точно Майю последний раз видели в гостевом доме? За два дня до гибели Чаппалара. Были ли у Майи друзья, которые могли бы быть в курсе ее нынешнего местопребывания? Госпожа Куттэк жила замкнуто. Приходили ли к Майе когда-нибудь посетители? Дежурная таковых не припоминала.
Другими словами, ничего. Майя могла быть археологом bona fide,[12]невинно занимавшимся своими исследованиями, или убийцей, прячущимся, выжидая, в глуши, временами отбывавшим в «экспедиции», которые прикрывали гораздо более зловещую деятельность.
Когда у Блика и Феллбурни кончились вопросы, они повернулись к Четикампу: не хочет ли он что-нибудь спросить? Он пожал плечами, и тут незамедлительно вперед вышел Тик, как будто он только и ждал, пока расспросы закончит полиция.
— Турифф (уважаемая госпожа), — сказал Тик. — Сколько в действительности жила здесь в своем номере Майя Куттэк? Три-четыре дня в неделю? Больше? Меньше?
Дежурная на мгновение задумалась.
— День тут, день там, верно, вместе получилось бы около недели каждый месяц. Остальное время она посещала Бонавентуру или была в походах на природе.
— Всего одну неделю, — сказал Тик. — Надо же! Было бы, наверное, экономнее платить посуточно, а не бронировать номер сразу на месяц?
— Все верно, — согласилась дежурная. — У нас очень выгодный помесячный тариф, но если бы госпожа Куттэк платила только за сутки, проведенные здесь, она могла бы сэкономить приличную сумму денег. И ради такого частого гостя мы бы с радостью хранили ее багаж между приездами, если ей в походе не требуются все вещи. Наш управляющий предлагал ей это однажды — мы не хотим, чтобы наши гости считали, что мы на них наживаемся. Но госпожа Куттэк сказала, что для нее деньги не принципиальны, гораздо важнее возможность приезжать и уезжать без необходимости всякий раз регистрироваться заново.
Тик быстро бросил на меня многозначительный взгляд; мне он был не нужен. В своем письме к Чаппалару Майя утверждала, что почти лишена средств.
Так почему она так небрежно выбрасывала деньги на гостиничный номер, которым почти не пользовалась? Даже по прошествии сезона гостевой дом был не самым дешевым местом проживания.
Капитан Четикамп тоже уловил подтекст.
— Каким образом Майя Куттэк оплачивала свой номер? — спросил он.
Дежурная помедлила с минуту, видимо взвешивая права на неприкосновенность частной жизни гостя и давление, которое могли бы оказать на нее полицейские. Потом она пошептала что-то в коммуникатор на запястье и повернулась к настольному экрану.
— Деньги списывались со счета в банке, который находится в Девианской свободной республике.
Тик лучился ангельской улыбкой. Я практически могла прочесть его мысли. Майя. Убийца. Финансируется своборесами.
— Гремучая змея, — одними губами сказал мне Четикамп.
Конечно, сыщики попросили об обыске номера Майи. Конечно, дежурная ответила, что это нужно обсудить с управляющим. Конечно, управляющий нашелся не сразу, и, конечно, еще дольше его убеждали, что нужно разрешить полиции провести обыск без ордера. Все решили, что такие проволочки в порядке вещей — как хорошо разученный вальс, который полицейским необходимо было протанцевать с гостиничными властями перед тем, как откроется нужная нам дверь.
Когда мы наконец-то попали в номер, он был пуст, под этим я подразумеваю, что Майя не оставила никаких изобличающих улик. Да, в шкафу висела одежда — дорогая на вид, с бирками модных домов, — а в ванной был обычный набор туалетных принадлежностей, опять же все наивысшего качества, а благодаря моему дорогому Питеру я кое-что знала о стоимости духов. (Парень просто обожал парфюмерию и желал, чтобы все окружавшие его женщины ею пользовались. В отличие от остальных моих супругов, которые либо не замечали, либо морщили носы и смешно, по-кошачьи чихали.)
Если вам интересно, то в номере Майи стояла огромная кровать с деревянным каркасом, сделанным из корабумажных веток, на которых до сих пор оставалась кора; современная консоль коммуникатора, продуманно упрятанная в стенную нишу; маленький уборочный сервомеханизм, который повсюду следовал за Феллбурни, суетливо разглаживая ковер там, где массивная сыщица приминала ворс. Но не было ничего, что вы не могли бы найти в любом другом гостиничном номере, выполненном в «натуральном» стиле. Ни хитромудрого оборудования, которое позволило бы программировать андроидов-убийц. Ни наспех накарябанных манифестов, поясняющих, почему «Неусыпное око» должно быть истреблено. Ни смятого бланка заказа на поставку трех десятков гелевых ружей. И улик, указывающих на то, куда могла запропаститься Майя, мы тоже не нашли.
