— Но ты все равно должен проявлять некоторый интерес к Абигайль, — настаивала Серена. — Чтобы миссис Саттон не стала навязывать дочери генерала.
— Если он способен быть таким обаятельным, можно ли утверждать, что он не очарует Марианну?
— Трудно сказать, — серьезно ответила Серена. — Поэтому я и должна быть начеку.
Себастьян медленно кивнул.
— Спорить с тобой бесполезно. Теперь я это понимаю.
Он встал, обошел вокруг стола и поднял ее на ноги.
— Но у нас еще остается немного времени до отъезда. Не можем ли мы попытаться забыть обо всем плохом?
— Можно попробовать, — еле слышно выдавила она.
Он приподнял ее подбородок и поцеловал, прежде чем спустить с плеч парчовый халат.
…Они оставили свое убежище через час, сознавая, что все ласки и поцелуи только тонким ледком затянули раны, открытые ссорой. Но никто не собирался говорить об этом вслух, растравлять раны. Они сидели рядом. Покачивание экипажа скоро погрузило Серену в дремоту, пока они снова не оказались на улицах города.
Себастьян откинул кожаную занавеску, и в карету проник слабый свет. Экипаж замедлил ход, когда свернул на Стрэнд, и встал в конце очереди носильщиков, ожидавших клиентов. Грум открыл дверь и опустил подножку.
— Я велел Бейкеру остановиться здесь, — пояснил Себастьян, спускаясь вниз. — Вряд ли мне стоит показываться у твоего дома.
— Конечно, — согласилась Серена, беря его под руку. К ним тут же подскочили два носильщика и поставили на землю портшез.
— Отвезите леди на Пикеринг-плейс, — велел Себастьян и поцеловал Серене руку. — До скорого свидания, Серена.
Он отступил на шаг, когда она села в портшез.
— Я постараюсь быть терпеливой, — улыбнулась Серена.
Он послал ей поцелуй, подождал, пока носильщики поднимут портшез и потрусят по Стрэнду, и только потом уселся в экипаж.
По мере приближения к дому дурные предчувствия Серены усиливались. Сама мысль о предстоящем вечере казалась невыносимой. Каждый раз, когда ей удавалось вырваться из дому, подальше от человека, удерживавшего ее там, возвращаться становилось все труднее.
Носильщики остановились у дома и снова поставили портшез на землю. Серена вышла, заплатила и поднялась на крыльцо.
Дверь открыл Фланаган. Она вошла в вестибюль и оказалась лицом к лицу с отчимом. Его трясло от ярости. Лицо побагровело, на виске пульсировала вена, и, похоже, он с трудом находил нужные слова.
— Что-то случилось, сэр? — осведомилась она с деланым спокойствием, за которым скрывалась тревога. Она расстегнула плащ и с радостью отметила, что пальцы не дрожат.
— Случилось?
Он судорожно ловил губами воздух.
— Я жду тебя в библиотеке.
Он шагнул к ней, словно намереваясь схватить за руку, но она ловко увернулась и пошла впереди него. Сердце Серены бешено колотилось, но она не выкажет страха!
— Где, черт возьми, ты была весь день?
Дверь с грохотом захлопнулась за отчимом.
Серена медленно снимала перчатки, отчаянно пытаясь сообразить, что вызвало у него такую ярость. Что, если сказать, что она была у Саттонов? Это наверняка его успокоит, но ложь может легко выйти наружу.
Вместо этого она сказала:
— У меня были кое-какие дела, потом примерка у модистки, и я встретила старую подругу матери. Она пригласила меня к себе, отказать было невозможно.
Вот эту ложь он никогда не опровергнет, поскольку не знал ни одной приятельницы своей жены, так как уговорил ее порвать со всеми, сразу после того, как они поженились.
Он уставился на нее, словно пытаясь решить, говорит ли она правду, но тут же покачал головой, решив разобраться с этим позже.
— Как ты посмела отказать Бредфорду вопреки тому, что тебе было велено?
— Я уже сказала вам, сэр, что не продаюсь и не покупаюсь, — спокойно ответила она, стараясь не выказать страха. — А теперь, прошу простить, мне нужно переодеться перед обедом.
Она хотела пройти мимо, но он стиснул ее руку и дернул на себя.
— Нет, я не извиню тебя, девчонка. Я обещал тебя Бедфорду, и ты сделаешь как приказано!
Серене показалось, что под злобой и бешенством скрывается отчаяние, и это придало ей мужества.
— Я не продаюсь и не покупаюсь, сэр.
Он ударил ее по лицу так неожиданно, что она не успела отскочить. Серена пошатнулась и прижала ладонь к щеке, потрясенно глядя на отчима полными слез глазами.
— Ты сделаешь как тебе велено, дочь. И нечего ломаться, — прошипел он, подступив так близко, что она ощутила его несвежее дыхание. — Ты дашь графу все, что он пожелает, униженно и покорно. А он отдаст мне закладные. Понятно?
Она попыталась отодвинуться, но он опять притянул ее к себе.
— Я сломил дух твоей матери и сломлю твой. А когда женюсь, выброшу тебя вон. Отныне ты мне не нужна, и можешь зарабатывать себе на хлеб, шляясь по улицам. Когда я покончу с тобой, больше ты ни на что не будешь годна.
Она вспомнила о пистолете, лежавшем в ее гостиной. Сейчас оружие ей не поможет. Он вывернул ей запястье так, что она вскрикнула от боли. До сих пор он не прибегал к насилию. Оно всегда присутствовало под внешне лощеной маской, но Серена никогда не думала, что он сорвет злобу на ней. И неожиданно припомнила жалобные крики, доносившиеся из спальни матери.
Это было вскоре после свадьбы, как раз когда они приехали в Париж, по уверениям генерала, в свадебное путешествие. Но вскоре стало ясно, что это не увеселительная поездка, а начало сложной интриги генерала с целью сколотить состояние, открыв игорный дом на деньги жены. Как-то мать отказалась занять свое место в игорном салоне, потому что ей не нравилось тамошнее общество. Муж ничего не сказал в присутствии Серены, но той ночью она слышала вопли матери. После этого случая жена генерала во всем ему покорялась и держала дочь на расстоянии.
— Ты поняла, дочь?
Он снова вывернул ей запястье и Серена прикусила губу, чтобы не вскрикнуть.
— О, я прекрасно поняла. Но и вам стоит понять, сэр, что я не во всем похожа на свою мать. И меня нельзя ни уговорить, ни заставить делать за вас грязную работу. Если хотите, чтобы я сегодня появилась в салонах, лучше отпустите меня.
Генерал, похоже, растерялся, осознав, что его испытанные методы на этот раз не помогли.
— Ты сделаешь как я сказал, — в последний раз бросил он, и она вырвала руку, закусив губы от боли, и многозначительно коснулась щеки, прежде чем шагнуть к двери.
Серена взялась за ручку и вдруг решила открыть ему правду, даже не задавшись вопросом, стоит ли и дальше провоцировать отчима. Но она была слишком зла, чтобы думать о последствиях.
