Когда он приехал в аэропорт, электронные часы показывали час дня. Он подошел к окошку, чтобы взять билет. Администратор предупредила, что рейс задерживается на тридцать минут. Ладзано воспользовался задержкой и купил туалетные принадлежности. Этим он как бы избавлялся от запахов тюрьмы и больницы, вновь становясь свободным, здоровым, пышущим здоровьем человеком, каким и был всегда. В газетном киоске он купил «Фигаро». Пачка «Монд» только что поступила, и он подождал несколько минут, пока ее развяжут. В зале ожидания он листал газеты, надеясь найти информацию о пожаре в «Финансовой галерее». Судя по всему, журналисты наткнулись на стену молчания. Даже Эдгар Пенсон проявил необычную для него осторожность. Возможно, у него не было информации, а может быть, он полагал, что говорить об этом еще рано, и оставлял за собой возможность ударить посильнее, как только наберется достаточно материала?
В «Фигаро» поместили одну большую фотографию горящего здания с пожарными, направившими свои стволы на его крышу. Газеты трактовали это событие по-разному.
Объявили посадку. Ладзано купил несколько развлекательных журналов. Из них он узнал о последних неприятностях семейства Гримальди, о невероятной сделке, совершенной консорциумом «Аэробус» в Соединенных Штатах. Французы отказались от «боингов», чтобы обеспечить обновление большей части аэроперевозок Панамы. Виновником этого блестящего успеха был министр промышленности Пьер Дандьё. На фотографии крупным планом он пожимал руки патронам «аэробуса» и «боинга», словно мэр, соединяющий руки новобрачных. Горделивая улыбка Дандьё напоминала улыбку охотника с наполненным ягдташем. Ладзано сунул журнал в сетку над своим креслом. Глаза его закрылись. Когда самолет приземлился в Хитроу, иллюминаторы облепил густой туман. Ладзано, проснувшись, вздрогнул: эта ватная завеса на несколько секунд навела на него тоску. Показалось, что его привезли в «Санте» или в больницу. Он расстегнул ремень и встал. Спускаясь по трапу, он мысленно проговаривал расхожие фразы по-английски, чтобы не обращать на себя внимание.
34
Через полицейского из 5-го округа Ориан узнала: Ладзано исчез бесследно. Санитарка принесла второй завтрак в его палату чуть раньше полудня. Постель она нашла разобранной, в ней лежала свернутая пижама.
— И никто не следил за палатой? — удивилась встревоженная Ориан.
— Вы же сами просили снять охрану и сказали, что он свободен в своих передвижениях, как только встанет на ноги.
Ориан вынуждена была признать, что именно такими и были ее распоряжения, поскольку она аннулировала постановление о задержании Ладзано. Но допустимо ли ему было сбегать подобным образом? Ориан пришлось смириться с тем, что ее общество следователя Ладзано не устраивало. Глубоко было ранено ее самолюбие. Покинутая женщина страдала в ней больше, чем обманутый следователь.
«Всегда так, — негодовала она в душе. — Стараешься, хочешь показать все, что в тебе есть лучшего, а ОН внезапно бросает тебя без объяснения причин».
Поостыв немного, Ориан попыталась понять, чем вызван побег Ладзано. Сдерживая свою желчь и злость, она решила, что он, возможно, хотел защитить себя, после того как узнал по радио о новом повороте дела. Орсони мог узнать о задержании Ладзано. Методы корсиканца были известны: стоит вспомнить смерть супругов Леклерк. Ориан казалось, что Ладзано просто казался близким к сети Орсони. Его цели были очевидны для следователя: обычное желание иметь вес плюс личное обогащение. Ориан поняла, что боится за этого человека, который изменил ее, сам того не зная. Она даже подумала, не похитили ли его люди Орсони, чтобы удостовериться, что Ладзано ничего не рассказал следственным органам. У Орсони был источник информации в «Галерее», и он должен был знать о задержании Ладзано следователем Казанов. Так что Ориан оказалась в начальной точке: почему Ладзано сбежал, раз знал, что свободен — она сама сказала ему об этом накануне, пока он не уснул?
Для очистки совести Ориан пошла в Валь-де-Грас и на какое-то время закрылась в палате, которую занимал этот такой странный и загадочный мужчина. Она заглянула во все уголки и неожиданно поразилась тому, что гладит подушку, сохранившую отпечаток его головы. Стало понятно, что она ничего не найдет в этом отчаянно пустынном месте. Ладзано не знал номера ее рабочего телефона. Известен ему был лишь телефон «Галереи». Она постояла на тротуаре перед Валь-де-Грас, не подозревая, что тремя часами раньше Ладзано проходил как раз по этому месту, направляясь в Ла-Клозери-де-Лила.
Ориан не любила сидеть дома. Не нравились ей эти длинные солнечные уик-энды. Она прицепилась к единственной вселенной, которая поддерживала ее и была ей защитой; работа, так по крайней мере считала она. Поэтому Ориан села в такси и попросила отвезти ее к Опере. Оттуда она пешком дошла до «Галереи», купив по дороге сдобную горячую булочку. Вахтер и его собака обедали. Мужчина сидел за столом перед солидной порцией фасоли с бараниной, пес лежал под столом перед костью с кусками мяса и жира.
— Нужно оправляться после вчерашних событий! — воскликнул вахтер, заметив следователя. — Входите же. Мне жалко смотреть на вашу булочку. Съешьте мяса и расскажите новости — так делает моя жена. К тому же я открыл бутылочку «Бюзе», а я не люблю пить один. Давайте, мадам следователь, без церемоний… Запросто!
Ориан поддалась уговорам. Времени, увы, у нее было предостаточно. Да и вахтер ей нравился, к тому же он был ровесником ее отца. Ориан знала за собой слабость к людям этого поколения: с ними она чувствовала себя безопасно, уверенная, что они не сделают ей плохого.
— Посмотрели бы вы вчера на лицо следователя Гайяра, — начал вахтер, наливая ей стакан. — Он был совершенно уверен, что вы лежите наверху среди своих папок. Пришлось потрудиться, чтобы убедить его, что это невозможно.
— Права, он был так взволнован? — спросила Ориан ради удовольствия услышать, как Гайяр рвался наверх, чтобы все проверить.
— Точно, сам рвался. Майор ему не позволил. Ну, прямо дьявол какой-то!
Ориан улыбнулась. Одним глотком она осушила свой стаканчик, вахтер тотчас наполнил его.
— Закусывайте и давайте сюда вашу булку.
— Булочку, — машинально поправила она.
— Вот именно, это же яд для желудка.
— Я поднимусь к себе, — решила она.
Вахтер нахмурился. Пожурил ее, повторив слова майора Жибера: «Входить туда опасно. На голову с потолка могут неожиданно свалиться огромные набухшие куски штукатурки».
— Видели бы вы, сколько они воды вылили! Невероятно. Всей этой водой можно было бы наполнить олимпийский бассейн. Я не смеюсь, мадам Ориан.
— Никто не приходил со вчерашнего дня? — спросила она. Вахтер подумал, отрицательно покачал головой, положив кусочек мяса на нос своей собаке.
— Не двигаться! — приказал он животному.
Ориан погладила собаку.
— Никто, кроме следователя Маршана, — выпалил вахтер, словно оставив эти слова про запас.
