— Только без шума, — откликнулся Маршан, внезапно возбудившийся при мысли тайком проникнуть на место своей работы.
Они поднимались с этажа на этаж, не включая свет. Но Лукас все предусмотрел: он достал из кармана куртки маленький электрический фонарик. На четвертом этаже они пересекли холл и направились к кабинету Маршана. Советник больше не мог сдерживаться. Повлияла ли исключительная обстановка или темнота, придавшая необычную смелость и освободившая от всех табу? Когда они очутились в кабинете, он обнял молодого человека и стал лихорадочно расстегивать его брюки. Лукас не сопротивлялся, когда Маршан, побросав на пол его одежду, с силой увлек его на паркет.
— Где тут у вас туалет? — спросил Лукас по окончании забав.
— Я покажу.
— Нет, останься, скажи только, где он находится. Через пять минут мы отваливаем. Это был задаток. А я тебе обещаю фантастическую ночь, — закончил он, прищурив глаза.
— Иди в коридор. Первая дверь — это кабинет Казанов, вторая — туалет.
Маршан мечтательно улыбнулся.
Выйдя из кабинета, Лукас полностью преобразился. Это был уже не шалопай, вытирающий следы страсти разошедшегося следователя. Он превратился в опытного и осмотрительного техника, в задачу которого входили установка подслушивающих устройств на телефонах Ориан и соединение их с коротковолновыми радиопередатчиками. Лукас включил фонарик, другой рукой покопался в кармане, достал оттуда полный набор. Агенты полиции часто прибегали к его услугам по установке «жучков» и прочей дряни. А он, конечно, делал все это не бесплатно. Какое-то время к нему частенько обращались рогоносцы, так как в известных кругах Лукаса знали как специалиста по установке подслушивающих устройств у тех, кто сомневался в верности своих жен. Но он никогда не связывался с гомосексуалистами: ему была неприятна мысль, что некоторые ветреные любовники обманывали с ним своих постоянных сожителей. Лишние хлопоты ему были не нужны.
Он обрадовался, когда Орсони приказал ему установить «подслушки» в «Финансовой галерее». Проделать настоящую шпионскую работу — это продвижение по службе, залог будущих серьезных дел. К заданию он отнесся ответственно, хотелось только, чтобы прошло оно без сучка без задоринки. Лукас натянул перчатки электрика и вошел в кабинет следователя. Запах гари здесь не так чувствовался, потому что обе створки окна были открыты настежь. Лучом фонарика он прошелся по телефонному проводу. Тот тянулся по стене и уходил под доски паркета. Достав из пакета несколько микропередатчиков, он осторожно вставил их в телефонную трубку. Так было надежнее. Проверил, нет ли щелчков при снятии трубки. Все было прекрасно, ни малейшего эха. Под столом он установил миниатюрный магнитофон с автоматическим включением. Вроде бы все. На всю работу ушло меньше пяти минут. Он закрыл за собой дверь, нашел туалет, несколько раз спустил воду и вернулся. Маршан ждал его.
— Я истосковался, — пробормотал советник.
— Тогда смываемся, — сказал Лукас.
— Давай попрощаемся заодно с вахтером, у него прелестный пес.
— Нет, вылезем в окно. Так забавнее.
Маршан не стал спорить. Он последовал за своим рыцарем, и они исчезли в ночи. Решительно денек выдался удачный: вот только пожара он не видел.
33
Ладзано открыл один глаз, потом второй. Солнечный луч из окна косо падал на его ноги. Он потянулся, зевнул.
— Какой сегодня день? — спросил он санитарку, принесшую ему завтрак.
— Воскресенье, месье. Приятного аппетита. Вам нужно хорошо питаться. Выглядите вы уже лучше, но еще слабы, не так ли?
— Есть немного, — согласился Ладзано.
Он посмотрел на поднос. Да это настоящий завтрак первоклассного отеля: горячий чай, молоко, тосты и мармелад, сливочное масло, апельсиновый сок и круассаны. Ориан лично следила, чтобы пища была обильной, и даже дала денег санитарке, чтобы та покупала круассаны и апельсиновый сок. Ладзано ел медленно, насвистывая. Радио передавало подробности пожара, случившегося накануне в «Финансовой галерее». У него возникло несколько гипотез. Он предполагал, что Ориан Казанов отличалась решительностью, смелостью и проницательностью. Но не слишком ли резво она взялась за дело? В арсенале Орсони было немало разных трюков, И месье Артюра голыми руками не возьмешь. Да и знала ли Ориан, кто такой Артюр? Проглотив завтрак, он позвонил санитарке, чтобы та убрала поднос.
— Я приведу себя в порядок, потом лягу отдыхать, — объявил он.
Она задвинула занавески, смягчив свет в палате, и вышла.
Ладзано вскочил, прошел к умывальнику, побрился и энергично стал тереть зубной щеткой десны. И вскоре те начали обильно кровоточить. Так всегда было с самого детства: эффектно, безболезненно и без последствий. Еще будучи пансионером в лицее Марселя, он ввел в заблуждение не одного сокурсника, представляясь вампиром и выжимая уголками сжатых губ струйки крови. Этим же способом он воспользовался в Санте, симулируя самоубийство три дня назад. Он яростно тер десны и собирал кровь в свой стаканчик для полоскания, И противно не было, и результат оказался действенным. На рассвете он слегка надрезал запястье — очень осторожно, чтобы не задеть вену. Ну а потом — уже детская игра: вытянулся на простыне и по капельке лил на кисть свой «красный соус», как он называл его своим приятелям в Марселе. Это было еще в ту эпоху, когда мальчишка-шутник приставал к каждому заезжему киношнику, предлагая сыграть в его фильме. Если по сценарию герой должен был умереть, то ему подходила эта роль: он знал, что умрет понарошку. Результат: войдя в камеру, надзиратель закричал, увидев на окровавленной простыне стонущего человека с черной от запекшейся крови кистью.
Раз уж сегодня воскресенье, то и ответ напрашивается сам собой: нечего делать в больнице в воскресный день, тем более что никто не болен, а королевский завтрак влил энергию. Ко всему прочему, погода стояла изумительная. Не очень, конечно, любезно по отношению к Ориан, но у Ладзано были свои планы.
Орсони считал, что Ладзано в Лондоне улаживает страховку «Массилии» в Ллойде. Чтобы не вызывать подозрений, он решил постараться выполнить эту задачу. Ему совсем не хотелось, чтобы кто-то знал, что он попал в руки полиции после внезапного обыска, о котором кричали все газеты, и последовавшего вслед за этим пожара.
Ладзано причесал щеткой волосы. Потом слегка приоткрыл дверь палаты, проверяя, нет ли кого-нибудь в коридоре. Некоторые больные смотрели по телевизору «День Сеньора», включив звук на полную мощность, так как среди них были и старики. Две санитарки занимались своими делами в конце коридора. 'Гак что он без труда вошел в соседнюю палату и стащил одежду какого-то больного. Ладзано пошел в обратную сторону и вскоре очутился в холле Валь-де-Грас. Старшая медсестра удивленно посмотрела на него, потому что посещения разрешались только во второй половине дня. Ладзано спокойно ответил, что заблудился — он искал часовню, чтобы присутствовать на службе. Она смягчилась и показала ему дорогу. Он послушал немного «Отче наш», небрежно перекрестился, затем вышел через дверь на улицу Валь-де-Грас и поднялся к Ла-Клозери-де-Лила, откуда позвонил в аэропорт Руасси. Самолет на Лондон улетал менее чем через два часа. Он заехал домой, а оттуда отправился прямо в аэропорт. Его немного мучила совесть из-за того, что он так легко выскользнул из рук Ориан Казанов. Его взволновали полупризнания молодой женщины, и в глубине души он сознавал, что не остался нечувствительным к шарму следователя и ее усилиям завоевать его доверие. Но думать об этом ему было некогда. Отныне он поведет жесткую игру и сведет счеты. Правосудие здесь ни при чем.
