Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Она специально захватила его, чтобы не подниматься потом наЖилой Этаж, где Пипа устраивала для всех желающих дефиле. По ее замыслу,демонстрация одежды должна была плавно перейти в попойку. Спиртное вызвалсядостать Гуня через купидончиков. Теперь главная стратегическая задача былаотвлечь Поклепа, у которого был потрясающий врожденный нюх на алкоголь.
Хотя ничего еще не началось, Таня уже заранее знала, чем всезакончится. Дусе Пупсиковой станет плохо (и обязательно почему-то возле Танинойкровати), Гуня с кем-нибудь подерется, а Пипа нарядится в длинное белое платьеи будет бегать по коридорам, таская за собой на поводке Жору Жикина. Этоназывалось у нее играть в даму с собачкой.
А в финале, извергая из ушей серный дым, придет статуякомандора – Поклеп, которого расхрабрившаяся Пипа при всех назовет Клёпой. Онбудет топать ногами и насылать сглазы…
Посидев немного вместе с Таней и Ванькой, которые даже неразговаривали, а просто изучающе смотрели друг на друга, Ягун ощутил напряжениеи умчался.
– Не-а, когда начинается вся это любовь-морковь сразборками, настоящему чистожанровому другу уже делать нечего. Ощущаешь себятелегой с дисковыми тормозами! – сказал он на прощанье.
– Знаешь, по-моему, он обиделся, – сказала Таня.
– Ягун не может обидеться. Во всяком случае, обидетьего трудно, – возразил Ванька.
– Почему это трудно?
– Как тебе сказать. Я это чувствую, а вот чтобыобъяснить… Ягун каждую секунду видит всех и самого себя с десяти разных точекзрения. Он и сам себе смешон, и мы ему смешны – в общем, обидеться он не может,точно, – сказал Ванька.
Таня присела на край его кровати. Она уже не раз ловила себяна мысли, что даже после этой мерзкой магии ей приятно находиться рядом сВанькой, и он продолжает ей нравиться. Если бы только не это проклятое чувствовины, отравлявшее ее существование! Да что она, в конце концов, больная, чтоли? Гробыня крутила чуть ли не с половиной школы, Жикин, по-моему, не ходил насвидания только с циклопами, даже Пипа, красивая как Кинг-Конг в юности, и таухитрялась сразу встречаться с двумя-тремя – и все не испытывали даже малейшегочувства вины, что делают что-то не то. Скорее даже гордились собой. Почему же унее, Тани, все иначе?
«Нет, я точно рыжая! И по жизни и вообще во всехсмыслах», – подумала Таня.
– Эй, ты чего? Ты меня слышишь? – долетел до ееслуха вопрос Ваньки, который он явно повторял в третий или в четвертый раз.
А потом Таня поняла, что уже долго и болезненно пристальновглядывается в покрытое ледяным узором окно. За окном, неподвижно повиснув ввоздухе, застыла такая родная, такая знакомая фигура. Сердце у Тани растаяло ипотекло, точно Снегурочка в электрогриле. Она мигом представила, как долгоГурий провел в полете, на какие жертвы пошел, чтобы вырваться из цепких лапоксвоих теть! Он прилетел за ней, прилетел, чтобы навсегда забрать ее изТибидохса и увезти в свой далекий, готически прекрасный Магфорд!
И конечно, она полетит! Она не может здесь большеоставаться!
– Милый, дорогой! Наконец-то! – пробормотала Таня,прижимая к груди руки.
Гурий Пуппер прижался носом к стеклу, потом бесцеремонно, неутруждаясь даже распахнуть раму, протиснулся в магпункт. Таня бросилась к нему,ожидая, что ее сейчас подхватят сильные руки и посадят на метлу.
– Ты чего? Перегрелась? Какой я тебе дорогой? Я сродубыл мерзкий и противный, чем и горжусь! – неожиданно гнусаво сказалПуппер. Голос у него звучал кошмарно, точно с перепою.
Таня вздрогнула и очнулась. Перед ней с вечной ухмылочкой,прилипшей к губам как окурок, стоял поручик Ржевский. Это он висел за рамой,пока живое Танино воображение превращало его в Пуппера.
Лязгая кинжалами, Ржевский подошел к Тане и похлопал ее пощечке. Прикосновение его призрачной руки было чем-то сродни анестезирующемууколу. У Тани Гроттер немедленно онемела щека.
– Я, собственно, чего прилетел… В следующую пятницу,13-го числа, мы с Дамой ждем вас в полночь в Башне Привидений на маленькийконцертик. Безглазый Ужас будет петь, а я греметь кинжалами! Будет страшновесело!.. Кстати, никто не видел моего турецкого ножа? Я его где-топосеял! – заявил Ржевский и, захохотав своим коронным смехом, принялсялетать по магпункту.
Ягге, продолжавшая ворожить над девясилом, не оглядываясь,запустила в него дрыгусом-брыгусом. Поручика втянуло в стену, и он исчез. Черезнекоторое время исчез и его задержавшийся хохот.
– Чумиха меня побери! «Я убью тебя, лодочник!..» Всмысле, Цирцейку, – пробормотала Таня Гроттер. – Я влюблю ее саму вПуппера и создам такой любовный треугольник, который ей, хочешь не хочешь,придется превращать в любовную прямую.
Таня торопливо подошла к соседней кровати и, открыв футляр,стала проверять натяжение струн. В принципе этого можно было и не делать, но ейнужен был какой-то повод, чтобы не оборачиваться, зная, что Ванька теперьозадаченно смотрит на нее.
«Хорошо, что я не назвала Пуппера по имени! Ванька вполнеможет подумать, что я просто шутила со Ржевским», – торопливо думала Таня.Она сообразила уже, что едва себя не выдала.
Некоторое время спустя, окончательно расстроив контрабас,она под каким-то предлогом сбежала из магпункта. Алконост увязался было следом,собираясь запеть, но передумал и отправился в подвалы клевать слизняков изомбировать своим пением нежить.
До тренировки, которой Таня прикрылась, чтобы не отвечать наВанькины вопросы, оставалось еще четверть часа. Таня Гроттер прикинула, что ейне хочется тащиться с контрабасом через подъемный мост, а потом по снежномуполю мимо пруда. Она решила подняться на стену – туда, где не действовали ужеполетные блокировки, – и долететь на контрабасе.
Поднимаясь на стену, Таня остановилась передохнуть наплощадке, к которой примыкал небольшой круглый зал, который иногда называли«комнатой ссор и примирений». Говорили, ее когда-то построил Древнир, решивший,что, раз выяснения отношений все равно неизбежны, лучше сразу создать для нихотдельное помещение. Во-первых, здесь, в Башне, ссорящиеся никому не мешают, аво-вторых, в «комнате ссор» всегда, даже летом, такие сквозняки, что долгоскандалить ни у кого не возникает желания.
Дверь в комнату ссор была плотно закрыта, однако сквозьузкую бойницу все равно доносились голоса.
– Женщины – есть зло! Они слабы и изнежены! Не умеясохранять и приумножать, они живут на несчастьях всех смертных!.. Из-за женщиныпо имени Елена пала великая Троя, из-за женщины же мне сломали ребро, когда ябыл еще юн и глуп! – бубнил кто-то.
Таня узнала Поклепа. Его слова заглушил русалочий хохот.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
