потом её глаза останавливаются на моей щеке.
— Интересно ты падаешь, — говорит, нахмурясь, — прямо на чью-то руку.
Закрываю лицо ладонью и отвожу взгляд.
— Это случайность…
По глазам вижу, не верит.
— Соня, ты с кем-то подралась? С Элиной?..
— Ни с кем я не дралась, — перебиваю. — Это просто случайность…
Голос срывается, и я торопливо обхожу девушку, чтобы снова не расплакаться прямо там.
Захожу в комнату и, как есть, ложусь в кровать. Верхний свет уже выключен, девчонки копаются в телефонах, поэтому моего состояния никто не замечает.
— Сонь! — окликает Рита. — Как у тебя там с Гориным? Ты так и не рассказала!
— Всё нормально, — тихо отвечаю. — В кафе сидели.
— А что с настроением? Уже успели поругаться, что ли?
— Нет, всё прекрасно. Просто очень устала. Спокойной ночи, девочки!..
Подружки уже хорошо меня изучили и знают, если захочу, я расскажу им всё сама. Поэтому больше не лезут со своими расспросами, а я лежу и перевариваю последние события.
Что нашло на Олега? Никогда ведь не обращал на меня внимания! Проходил, как мимо пустого места. Или я ему случайно попалась? Увидел, что кто-то зашёл в душ, и, с пьяных глаз, пошёл следом?
Голова пульсирует от вопросов. Чувство унижения сменяется обидой, а потом страхом.
Нельзя, чтобы Егор об этом узнал! Он же этого Олега разорвёт, закатает в асфальт. А дальше что? Проблемы у всех — у меня, у него. Весь институт будет шептаться, обсуждать, смотреть на меня, как на бедную жертву…
А потом ещё приплетут, что я этого Олега подговорила специально, чтобы ещё больше привлечь внимание Егора…
Пытаюсь дышать ровно, но внутри всё болит, и дурацкие слёзы текут сами по себе. Зажимаю рот ладонями, чтобы не всхлипывать.
Моя жизнь, действительно, качели. Только-только было хорошо, а не успела оглянуться, и всё опять уже хуже некуда…
И чем я перед Кем-то там наверху так провинилась?..
Глава 25
Говорят, судьбу не обманешь.
Решив не рассказывать Горину о том, что случилось вчера в душе, я совершенно не ожидала, что Олег расскажет обо всём сам. Причём наплетёт такого, что я теперь не знаю, как буду отмываться от вылитой на меня грязи.
Раннее утро, а всё общежитие уже гудит о том, что я ночью зажималась в душе с Олегом и творила там с ним такое, что и в некоторых порнофильмах не увидишь.
Особо бесстрашные остряки уже делают ставки, кто победит в неминуемой драке — каратист-призёр Горыныч или "мой герой-любовничек", который, как оказалось, КМС по смешанным единоборствам. Ну, и, конечно, обсуждают, куда и как далеко после этого меня пошлёт Горыныч.
Остальные студенты поделились на две группы: равнодушные, которых не интересует чужая личная жизнь, и сочувствующие — в основном, это девочки, тоже прошедшие через домогательства Олега.
Смотрю на кучу пропущенных от Горина и снова хочется плакать.
Девчонки в ужасе взирают на то, как я молча гипнотизирую вновь загоревшийся экран.
Горин звонит.
Экран долго светится, а потом гаснет. И загорается. Снова!
— Сонь, ты вообще собираешься разговаривать с Егором? — качает головой Алина, устав наблюдать за моими манипуляциями.
Поднимаю на подругу опухшие веки.
Алине с Игнатом повезло. Как с самого начала стали встречаться, так у них всё ровненько и гладенько идёт. Алина со свиданий приходит вся зацелованная и счастливая.
Да и у Риты с Артёмом, хоть они и не афишируют свои отношения, тоже всё движется довольно ровно.
И только меня всё время трясёт. Живу, как на вулкане. Недели не проходит, чтобы что-нибудь не случилось. И вообще, в последние месяцы проблемы снежным комом накатывают.
— Сонь, ну серьёзно, — Рита привычным жестом теребит рукав толстовки и выглядывает в окно. — Долго ты будешь его игнорить? Он же не просто так звонит! Представляешь, что у него в голове творится?
— Никого я не игнорю, — закутываюсь с головой в одеяло и рассматриваю трещину на стене.
— Может, хоть нам расскажешь, что на самом деле произошло? — Алина подскакивает со стула, подходит к кровати и нависает надо мной.
— Хватит надо мной нависать, — прошу устало. — Если я маленького роста, это не значит, что я ребёнок. Мне восемнадцать лет, и я могу решать свои проблемы самостоятельно.
— Лежать носом в стену нынче у нас называется решением проблем? — гневно возмущается Алина.
Тяжело вздыхаю и сажусь на кровати.
Ну что же им всем так неймётся, почему все всё время рвутся меня опекать?
Надеваю спортивный костюм, обуваю тапочки, подхожу к зеркалу и ужасаюсь. Видончик ещё тот!
Невысушенные с вечера волосы топорщатся в разные стороны. Но это ещё полбеды. Щека припухла, и на ней красуется яркий след от удара.
Трогаю щёку и невольно морщусь.
— Вот это он тебя приложил! — восклицает Алина. — Чем он так?
— Рукой, — отвечаю, пытаясь расчесать волосы.
— Скотина! — рычит подруга, сжимая кулаки до побелевших костяшек. — Урыть его за такое!
Рита, заметно побледнев, отворачивается от окна.
— А вот и Горин приехал, — тихо говорит она. — Кажется, сейчас кого-то действительно будут урывать…
Сердце пропускает удар. Несусь к окну и в неярком свете фонарей вижу, как Горин, резко припарковавшись, выскакивает из машины, и, даже не потрудившись закрыть двери, буквально взлетает на крыльцо общежития.
В ужасе представляю избитого до полусмерти Олега и Горина в камере за решёткой. С бешено колотящимся сердцем вылетаю в коридор, пролетаю его на немыслимой скорости, и, перепрыгивая через ступеньки, мчусь по лестнице.
Едва успеваю преодолеть один пролёт, как налетаю на Егора. В одно мгновенье замечаю белое от ярости лицо, намертво сжатые зубы и горящие безумным огнём глаза.
Клещом впиваюсь в него и кричу:
— Нет, нет! Не смей! Егор, пожалуйста, не трогай его! Ничего не было! Он был пьян и не понимал, что творит!
Смотрю в глаза Горину, и мне становится страшно, насколько они бешеные.
— Где он? Где эта сука? — из его груди вырывается низкий, яростный рык.
Так рычит смертельно раненый зверь…
Егор в бешенстве, и вряд ли сейчас способен адекватно воспринимать ситуацию.
Не знаю, как остановить его, цепляюсь за его шею и судорожно шепчу, целуя, куда попаду:
— Ничего не было! Егор, пожалуйста, не надо! Не делай этого! Пожалуйста! Тебя посадят! Я же себе этого никогда не прощу!
Слёзы льются ручьём, рыдаю и не могу остановиться.
В глазах Горина появляется какое-то осмысление. Он отстраняется и вглядывается в моё лицо, а потом пальцами осторожно проводит по опухшей щеке.
— Убью! — выдыхает он сквозь зубы, бережно отцепляет мои руки и несётся вверх по лестнице.
— Егор, не
