бы уже тащил тебя в Аиду, - выкрикнул я, тяжело переводя дыхание и с трудом сдерживая желание убивать. - Я думал ты, как почетный отец-герой, знаешь что делать с твоим выводком!
- Ты - не бог, Гадес, - Зюся перешел на оскорбления, - Ты - истинный титан! Чудовище! Назвать детей верховного бога - выводком! Это мой дар смертным!
- То-то я смотрю, смертные красавицы бегают и радуются подаркам. Да в твоем храме женщины наклоняться бояться! Ты хоть знаешь, бог-осеменитель, судьбу и имена своих детей! - не выдержал я, - Кроме Геракла.
Времени остается с каждой секундой все меньше!
- Кто бы говорил! Сам превратил несчастную перепуганную и отвергнувшую тебя нимфу в траву! - съязвила Деметра, пытаясь укусить меня за больное.
“Гадес!” - голос Катрионы остановил руку с тьмой уже на подлете к шее застывшей богини плодородия. “Гаденька, пожалуйста!”
- Да какого Эрисхопа! - выругался я, раскручивая двузубец, глядя на родственников полными ненависти глазами, - Мы не закончили! Посидите тихо. Постарайтесь не умереть до моего прихода. Не лишайте меня удовольствия!
Я провалился вниз, оказавшись уже не среди снежной зимы, а посреди цветущего, яблоневого сада. Пьянящий запах цветущих деревьев чуть не сбил меня с ног.
Над Персиком колдовали Гера, Гея и Никата. Но, судя по выражениям лиц, Танатоса и Катрионы - безрезультатно. Персик так и находилась в забытье.
- Ну, - потребовал я, подходя к богиням.Те лишь опустили голову.
- Спасибо, - Гера положила мне руку на плечо и слегка сажала его. - Я… мы не ожидали. Не беспокойся, я разберусь и наведу порядок на Олимпе. И накажу виновных.
Я сморщил нос, давая понять, что меня это сейчас волнует в последнюю очередь. В Аиде поднялся ветер, и яблочные деревья, которых до этого не было, пришли в движения.
Как белый снег, лепестки стали осыпаться и кружиться. Вместо красивых цветов, на них стали завязываться маленькие плоды. Резкий крик Персика привел всех в чувство.
- Давай, как я тебе говорила, - скомандовала Никата. Меня и Танатоса оттеснили от родов Гера и Гея. Катриона осталась с Ночью.
- Давай! Ты сможешь! Страшного ничего не происходит! Все через это проходят! - Никата умоляюще смотрела на Персика.
Персик как будто теряла связь с реальностью, периодически отключаясь. Плоды на деревьях становились крупнее, на некоторых уже появились красные прожилки окраса.
- Что сказали на Олимпе? Узнал что-нибудь? - Танатос поднял на меня полные надежды глаза, но я лишь отрицательно качнул головой. - Я просто не переживу…
- Они в своем репертуаре, - отмахнулся я, вспоминая наш разговор с олимпийцами, - Они кроме себя и своих проблем не замечают никого. У нас остался единственный вариант. Тот, что предложила мать.
- Не получится, - отозвалась Гея, а у меня сердце пропустило удар, - Ты видишь, что происходит? Я просто не властна сейчас, над природой. Прозерпину подпитывает ребенок. Сила двух титанов против одной? У меня просто не выйдет.
Гея обвела взглядом природу вокруг, ветви деревьев гнулись под тяжестью спелых, готовых к падению плодов. К следующей зиме - она родит. И ее жизнь оборвется на весне…
- Нет! Не правда! - заорала Катриона, заливаясь слезами, - Так нельзя!
- Забери ее, - кивнула Гера, на маленькую смертную, ей не нужны такие потрясения! В ее положении.
- Да? Вот сама и пробуй, - я предложил сестре показать мне пример. Верховная богиня почему-то отказалась выступить в первых рядах.
Глухой удар об землю, потом еще и еще. Яблоки посыпались с веток, а листва приобрела темно-зеленый цвет.
- Осень, - одними губами прошептал Танатос и дернулся к Персику. - Мама, как она? Что-то можно сделать? Мама! Ты же можешь!
- Я не всесильна, сын, - напряженно скрипнула зубами Никата, - Я делаю, что могу. Мне жаль, Танат.
- Гипнос? - тихо предположил титан смерти. Мать отрицательно качнула головой. Ну, давайте и его позовем! Что ж не позвать то главного специалиста по маковым зернам! Давайте на совет теперь всей Аидой соберемся! И гидру! Главное, это гидру не забыть! А то как мы без нее то! Одна голова хорошо! А …. эм.. сколько у нее после Геркалом осталось? Раз… два… три… десять… А просто гидра - лучше!
Листва, тем временем, становилась желтой. Она опадала золотом на землю. Красные яблоки чернели и сморщивались. Листва, едва коснувшись земли становилась черной и склизкой.
Сезоны сменяли друг друга стремительно, приближая неизбежное.
Глава пятнадцатая.
Скажи, что я еще жива,
И что в глазах моих един,
Зари пылающий огонь
И неба жидкий альмандин.
Что мне дано переиграть
Последний такт своей вины,
Что вмоей власти выбирать,
Теперь какие видеть сны.
У края пропасти мечтают о крылах,
В невежестве судьбы оправдывают суть,
Смотри же, мой удел - пурпурный асфодел,
Расцветший на камнях, чтоб в бездну заглянуть.
Ты помнишь как звенела сталь?
И травы с запахом дождей?
С росой венчали чью-то кровь,
Питая вересковый хмель.
И пчелы пили этот яд,
Затем, чтоб отравить им мед.
Богов не судят, не хулят
Сполна вкусившие щедрот.
У края пропасти мечтают о крылах,
В невежестве судьбы оправдывают суть,
Смотри же, мой удел - пурпурный асфодел,
Расцветший на камнях, чтоб в бездну заглянуть.
Деревья полностью потеряли листву. В воздухе заплясали маленькие ледяные снежинки. Крики Персика становились невыносимыми. Даже мне, Повелителю подземного мира, за свою жизнь видевшего такое… Бррр…
- Давай! Еще немного,- подбадривала Никата Персика, - Давай, еще немножечко. ты - умница. Давай.
“Ну что ж, дадим тебе ответ - минует двадцать шесть ей лет, В объятия смерти упадет и жизнь приостановит счет! Исчезнут тяготы, мечты, - всему причиной будешь ты !” - разнесся голос над Аидой. Развлекаются старые.
- Так вот оно что… - Катриона часто дышала и направилась к нам, - Вот что значили слова мойр! ”Танатос знал, что боль исход и лишь ребенка назовет….” Ты
