звонок, его сердце ухнуло.
— Приезжай в больницу к Тамаре Владимировне, я буду ждать тебя на ресепшен. — сказала Михеева и положила трубку.
Ничего не помнит. Как собирался. Как злясь искал ключи, как доехал до клиники и криво припарковался, занимая пару парковочных мест. Как бежал в больницу, сбивая кого-то на пути. Очнулся лишь тогда, когда поникшая и заплаканная Инна встретила его, где и договаривались.
Её мелко трясло, а взгляд показался ему рассеянным. Он молча подошёл к ней, крепко обняв, а после она разрыдалась, так горько и больно, что Шумову хотелось завыть или проснуться.
— Что случилось? — тихо спросил он.
— Она… она… — сотрясаясь в рыданиях Инна пыталась взять себя в руки, но выходило паршиво.
Шумов отстранился, держа Инну за плечи.
— Жива? Кивни если да!
Кивок.
— Уже хорошо, давай ты выпьешь водички и успокоишься. Хорошо?
Кивок.
Через 5 минут они присели на лавочку рядом со входом на улице и закурили.
— В общем, 1-го числа, когда у неё взяли кровь, Тамаре не понравились результаты, до меня она смогла дозвониться, лишь когда мы со Стасом прилетели домой после моря. В этот понедельник мы с Лерой пошли к ней на приём. Лере назначили УЗИ и много анализов, она заплатила за срочность. И у неё заподозрили карциному яичника.
— По-русски, пожалуйста. — устало ответил Шумов.
— Да-да. — рассеянно сказала Инна, крепче затягиваясь сигаретой. — Это рак яичников. В случае Леры, в правом. У неё взяли биопсию и обнаружили вторую стадию.
— Это плохо?
— Рак в принципе так себе вещь, я скажу. — пыталась пошутить подруга.
— Но она же не так давно беременела, где-то 3 года назад её проверяли.
— 3 года — огромный срок для такой болезни, но, скорее всего, после этого все и началось. Видишь ли, рак такая штука, которая растёт и питается за счет плохих эмоций, а у Леры он ещё и наследственный. Иногда люди с нуля сгорают за пол года, а иногда, как её бабушка, могут жить годами в ремиссии.
— А у Леры? — с надеждой уточнил он.
— Сегодня ей сделали операцию, чтобы удалить злокачественную опухоль, в связи с этим пришлось удалить правый яичник. Сначала все шло достаточно хорошо, но потом она стремительно стала терять кровь, а при больших потерях крови люди либо не выживают, либо из-за дикой нагрузки впадают в кому. Но наша девочка сильная. Сейчас она находится в реанимации, к ней пока что нельзя. Она хотела сама позвонить, но предупредила, что если что-то пойдёт не так, то стоит позвонить тебе и её родителям. Им я уже сообщила, она завтра вылетают сюда.
Шумов понял, что не дышал, пока она говорила. Сердце глухой болью отдавало где-то в районе горла. Ему хотелось заплакать, буквально и сильно. Весь мир и его проблемы перестали существовать для Шумова, кроме Леры.
Его Леры.
Почему она сразу не сказала?
Почему не поделилась с ним этим горем?
Чего испугалась?
Дурочка…
Какая же она у него дурочка!
* * *
Лера очнулась только через 3 долгих дня. Всё тело ломило, во рту будто образовалась пустыня с песчаными барханами, голова нещадно гудела, а в висках, словно маленькие молоточки отбивали неизвестный ей ритм.
Безумно хотелось пить и чтобы боль прекратилась. Быстрова ненадолго открыла глаза, пытаясь понять где она, но ослабленный организм решил иначе, толкая её в беспокойный сон.
Ближе к вечеру ей вновь удалось проснуться, так она заметила сидящего рядом с её кроватью Андрея, который опустив голову на её матрац спал, держа Леру за руку, а на диване в неудобной позе дремала мама. От этой картины стало больно.
Больно, что не смогла им признаться.
Струсила.
А что, если бы она не смогла с ними попрощаться?
Не увидела бы родные лица и не прижалась бы к маме, как в детстве, когда было страшно и больно, прямо как сейчас.
Или не смогла бы коснуться любимых губ своего Шума?
Что тогда?
От этих мыслей захотелось навзрыд заплакать и бесконечно просить прощения, обещая так больше никогда не делать и не оставлять их.
Шумов сонно пошевелился, крепче сжимая ладонь Леры, ощущая при этом ответное действие. Он в миг проснулся, и даже слегка подскочил на стуле, пытаясь разглядеть свою девочку, но увидел полные глаза слез и трясущуюся губу Богатыревой.
— Прости… — прошептала она одними пересохшими губами. — прости… прости…
— Тшшш… Я с тобой, моя хорошая, с тобой. — он наклонился ближе к ней и провел ладонью по спутанным волосам.
— Прости… я испугалась. — очень тихо говорила она, роняя слезы на подушку.
— Это нормально, мы все чего-то пугаемся. Но чего конкретно ты испугалась, родная?
— Я испугалась, что не нужна тебе такой. А без твоей поддержки я не справлюсь. Я не сильная, Андрей, я просто хорошо умею притворяться. Мне до дрожжи в коленях страшно, страшно остаться одной. Я боюсь не выдержать этого испытания, ведь видела, как было сложно бабушке. А вдруг я не смогу?
— Сможешь. У тебя есть все мы. Ты сможешь, моя любимая Тучка.
— Шум…
— Да?
— Прости, что раньше тебе этого не сказала. Своих чувств к тебе я тоже в начале боялась… Я люблю тебя. Прошу, будь всегда рядом…
— Всегда.
От облегчения она прикрыла глаза и облизала пересохшие губы. В горле продолжало свербить, а тело вновь и вновь отзывалось тупой болью.
— Лер?
— Что? — растерянно спросила она.
— Ты так и не открыла мой подарок на Новый год. — улыбнувшись подметил Андрей.
— Что? Прости…
— Прекрати извиняться, родная. Тебе не до этого было. Но я его сохранил.
— Да? И что там было? — с интересом уточнила она.
— Сегодня он остался дома, но надеюсь, когда ты его увидишь, обязательно ответишь мне "да"!
* * *
Дорогой читатель! Вот и подошла к концу история Шумова и Леры. Будет безуммно приятно увидеть. Ваш лайк и комментарий. Буду ждать с вами новых встреч в следующей истории под названием "Амели". Ваш AIDAN SHOW!
Аннотация к следующей книге "Амели":
— Я честен с тобой, Амели.
Ложь.
Ложь!
ЛОЖЬ!
От его лжи Амели часто заморгала, прогоняя слезы обиды, и в эту трудную минуту голос также её подвел, немного дрогнув. Он пытался обмануть её, ну или не договорить, из-за этого она перешла в наступление.
— Значит ты не встречался со своей бывшей в пятницу?
Мужчина чуть слышно "ахнул", помолчал пару секунд, а затем прочистил горло и ответил…
