в ненавистный погреб. И кота как назло поблизости не оказалось. Когда не надо, он постоянно под ногами путается.
Отсчитав вслух положенное количество ступенек, Вера зажгла фонарь. В этот момент наверху раздались тяжелые шаги. На Степашку непохоже. Наверное, Василиса Юрьевна хочет попросить ее вытащить из подполья еще какие-нибудь консервы. Вера посмотрела наверх и едва сдержала разочарованный вздох.
— Чего уставилась, словно лешего увидела? — заржал новый хозяин ее дома. — Неужели я такой страшный? Но, в общем, ты права. Я — опасный человек. И ты правильно делаешь, что меня боишься. Поэтому в твоих же интересах честно отвечать на все мои вопросы. Учти, ложь я за версту чую. Вздумаешь водить меня за нос — сгною в этом погребе. И никакая Василиса Юрьевна тебе не поможет. Я найду, что сказать старухе.
— Что вы от меня хотите? — на удивление спокойно поинтересовалась Вера.
— Хочу знать, зачем тебе нужен паспорт, — усаживаясь на корточки, прокряхтел мужик. — Рассказывай подробно, не торопясь. Время у меня есть.
— У моей лучшей подруги большие неприятности, — поняв безысходность ситуации, начала Вера. — Ее муж украл у серьезных людей очень большую сумму денег и пропал. Бандиты постоянно угрожали ей расправой в случае, если она не вернет украденное. Но таких денег у Светы не было и, кажется, они убили ее.
— Кажется или убили? — поинтересовался он.
— Точно не знаю, — вздохнула Вера. — Мы со Степашкой успели уйти из квартиры перед тем, как они поднялись к Свете. Что стало с ней — я не знаю. В тот же день там была следственная группа. Мне сказали, что в квартире полная разруха. Светы там не было.
— А ты тут при чем?
— Я боюсь за Степашку. Вдруг они захотят похитить малыша в надежде на то, что его отец клюнет на приманку и попытается его спасти.
— Похоже, ты начиталась детективов, Вера батьковна, — хмыкнул мужчина. — Напридумывала всяких ужасов и сама в них поверила. Кстати, как зовут мужа твоей подруги?
— Слава, — замешкавшись на секунду, ответила Вера.
— Полностью.
— Станислав Васильевич Лукин.
— Ясно, — поднялся с корточек мужчина и зачем-то отряхнул колени. — Паспорт я тебе сделаю. Теще моей спасибо скажи. Люблю ее, сил нет. Ни в чем отказать не могу. Но платить за него сама будешь. Цену позже скажу. Тебе прописка нужна?
— Желательно, — кивнула Вера.
— Новосибирская пойдет?
— Конечно, — согласилась девушка.
Когда шаги затихли, Вера полезла на самую верхнюю полку.
Смородиновое варенье она не любила и ела его крайне редко. Потому маленькие баночки с засахаренной ягодой она хранила в самом дальнем углу. Девушка раздвинула банки с круглобокими помидорами и просунула руку между ними. Но вместо прохлады стекла нащупала объемный мягкий предмет. Вера посветила в угол фонариком и увидела прямо перед собой черный полиэтиленовый пакет. Сердце запульсировало прямо в висках, страх подкатил к горлу и будто парализовал ее. Она молча смотрела на пакет и отчаянно боялась взять его в руки. Словно оттуда может выбраться чудище озерное, которым в детстве пугал отец, и съесть ее плоть. Судорожно перебирая в голове воспоминания последних лет, она твердо убедилась в том, что никаких пакетов в погребе не прятала. Может быть, здесь хранится заначка отца? Вера частенько ругалась с ним из-за того, что он много пьет. Она периодически разбивала и прятала бутылки с алкоголем. И он вполне мог спрятать сюда спиртное. Папа знал, что Вера боится спускаться в погреб. Поэтому надежнее места для заначки не найдешь. Успокоив себя этими мыслями, она достала сверток и, даже не заглядывая внутрь, поняла, что держит в руках. Это был тот самый пакет, который она нашла в собственном доме несколько месяцев тому назад. Доверху набитый деньгами.
Противный черный паук неторопливо перебрался с пыльного пакета на Верино запястье. Но девушка даже не вздрогнула, когда членистоногий стал перебирать тонкими лапками по ее нежной коже. Спина вмиг взмокла и даже волосы на голове, кажется, зашевелились. Панический страх, сковавший ее тело, сменился неудержимым восторгом. Вот оно — решение всех ее проблем! В этом упитанном свертке лежит ключ к счастливой жизни, и она незамедлительно им воспользуется. Пока не воспользовался кто-то другой. Получается, о деньгах знает только Саша. А он находится в тюрьме. И, по всей вероятности, пробудет там долго. Да и Степашка имеет полное право на деньги своего отца. Как прямой наследник.
Неожиданно для самой себя Вера рассмеялась. Громко, раскатисто, почти истерично. Она согнулась пополам и, выронив сверток на землистый пол, схватилась за живот. По щекам струились слезы, но остановиться и успокоиться она не могла. Как только ее взгляд выхватывал из темноты толстые пачки долларов, новая волна истеричного смеха скручивала горло, болезненно разрывая лицо.
Когда в погреб заглянула Василиса Юрьевна, обессиленная Вера лежала, скрючившись, на холодном полу, временами нервно вздрагивая и хихикая.
— Веруня, ты там? — услышала девушка обеспокоенный голос старушки.
— Здесь я, — прохрипела Вера.
— У тебя все хорошо? — еще больше заволновалась Василиса Юрьевна. — Больше получаса прошло, как ты ушла. Я уж забоялась, что ты с лестницы шлепнулась и переломалась вся. Да и голос у тебя странный, словно у пропитого насквозь мужика.
— Все нормально, — в последний раз хрюкнула Вера и, наконец, смогла успокоиться. — Смородиновое варенье никак не могу найти. Хотя точно знаю, что оно у меня есть.
— Да Бог с ним, с этим смородиновым вареньем, — возмутилась старушка. — Выбирайся давай из дыры своей. Юрка уже домой собрался. Проводить его надо. Все таки доброе дело для нас сделает.
— О, вот и оно! — изобразила радость Вера. — Вы, Василиса Юрьевна, прямо чудесница! До вас весь погреб перерыла, а смородину так и не нашла. А сейчас смотрю — баночка прямо передо мной стоит. Все — поднимаюсь.
Вера засунула пакет на прежнее место, заставила его банками и ловко поднялась наверх.
— Красная, как рак, — подозрительно посмотрела на нее Василиса Юрьевна. — Тебя чего там, черти на сковороде жарили?
— Да, — устало улыбнулась Вера. — И при этом еще за ребра драли так, будто хотели их наизнанку вывернуть.
— Фантазерка ты, Верунь, — хмыкнула старушка. — И мальчишке своему совсем мозг запудрила. Цельными днями ходит по дому и стены простукивает. Говорит, что где-то в этом доме спрятан клад. Во все щели уже залез, каждый закуток обследовал. Сладу никакого с ним нет.
— Ребенку положено фантазировать. В этом нет ничего плохого.
— Оно и правда, — согласилась Василиса Юрьевна, осторожно ступая по узкой тропинке между грядками. — Я ведь в детстве тоже фантазеркой была. То русалкой себя представляла, то принцессой из сказки. Когда фантазируешь, жизнь такой интересной видится.
