в мгновение ока. Для решения, которое нам предстояло принять, нужна была абсолютная уверенность. Я не могла просить Амо отказаться от всего, пока не была абсолютно уверена в своих чувствах. Что, если через шесть месяцев я решу, что новизна прошла и что, хотя я ненадолго влюбилась, я не люблю его? Он не сможет исправить то, что произошло к тому времени. Он бы слишком много потерял.
Я не хотела, чтобы это бремя легло на мои плечи. Я не могла нести его. У меня не было опыта в любви, так как же я могла принять взвешенное решение с минимальным риском, особенно если последствия могли быть ужасными?
— Некоторые вещи нельзя измерить или оценить, Грета. И в любви всегда есть доля неопределенности. Ты должна позволить себе упасть.
Я улыбнулась, потому что мама знала меня лучше, чем я думала. И я понимала ее доводы.
Позволить себе упасть, когда я рискую ввергнуть в пучину многих других, для меня было не вариант.
— Ты никогда не жалела о том, что оставила свою семью?
Мама сглотнула.
— Я знала, что это был правильный выбор для тебя и Невио.
— А ты бы тоже уехала, если бы у тебя не было нас?
Мамин взгляд переместился на папу, который все еще дискутировал с Нино и теперь с Фабиано.
— Может быть, мне потребовалось бы больше времени, чтобы смириться с моей любовью к твоему отцу, но я уверена, что в конце концов я бы ушла к нему.
Мамина семья не пыталась вернуть ее. Я не могла представить, что моя отреагирует так же. Если отец мог принять любовь как причину, то Невио — нет.
Для него любовь была сложна для понимания. Для него преданность и любовь существовали только в связи с нашей семьей, а не за ее пределами. Все, кто находился за пределами нашей семьи, были для него несущественны. Он был похож на собаку-сторожа домашнего скота. Щенков рано знакомили со стадом или семьей, которую они должны были защищать. Все, с чем они росли, попадало под их защиту, все, с чем они сталкивались позже в жизни, было потенциальной угрозой.
— Знаю, что вы с Амо не знакомы. Но что тебе подсказывает твоя интуиция? Думаешь ли ты, что любишь его?
Это не поддается логике — влюбиться с первого взгляда. Я бы поспорила с любым, кто сказал бы мне, что это случилось с ними, но я влюбилась в
Амо, и каждый раз, когда я видела его, я только глубже падала. Я боялась, что случится, если это падение когда-нибудь закончится. Но влюбиться — это не то же самое, что полюбить кого-то. Или нет? Чем больше я пыталась препарировать любовь, дать ей определение, уложить ее в какую-то аккуратную категорию, тем больше она меня запутывала.
Дверь слева позади меня открылась, и оттуда вышел доктор. Он все еще был весь в крови после операции. Мама скорчила гримасу, крепче сжав мою руку. Я встала. Это было место, где Невио оперировали.
— Он поправится. Но ему нужно некоторое время воздержаться от ночных развлечений.
— Я могу его увидеть? — сразу же спросила я.
— Он еще не проснулся. Мы внимательно наблюдаем за ним.
— Я посижу рядом с ним. — Я сделала паузу, бросив взгляд на дверь Амо. Сколько еще времени займет его операция? Я снова почувствовала, что мое сердце разделилось на две части. Я не могла быть рядом с ними обоими.
— Ты дашь нам знать, когда мальчик Витиелло очнется, Римо?
Папа посмотрел на маму несколько ударов сердца, прежде чем кивнуть. Затем он снова посмотрел на меня. Выражение его лица было мрачным и предчувствующим, полным беспокойства и гнева.
Я не был уверена, какая из этих эмоций была направлена на меня. Мы с мамой вошли в комнату Невио. Я была зла на него, даже в ярости. Но, увидев его под наркотиками и подключенным ко всем видам аппаратов, я бросилась к нему и взяла его за руку. Мое сердце ужасно болело.
Я прижалась лбом к его руке и вздрогнула.
— Невио. Я знаю, что нужна тебе, но зачем ты это сделал?
Мама коснулась моего плеча.
— Ты любишь своего брата, мы все любим, но ты не можешь хранить свою жизнь ради него. Не навсегда.
— Он и моя жизнь тоже. Вы все. Я не хочу уходить. Я не могу быть тем, чего ожидает Фамилия, в чем нуждается Амо. В конце концов, он поймет это, и тогда будет слишком поздно.
Мама сжала мое плечо и обошла кровать с другой стороны, положив свою руку на руку Невио.
Она посмотрела на него, потом на меня, выражение ее лица еще больше смягчилось.
— Покинуть мою семью — это был невозможный выбор, пока вас не было, и не остался только один выбор.
Амо нужна была другая женщина рядом с ним, кто-то кроме меня. Нашим семьям нужен был мир. Невио нуждался во мне. Для меня оставался только один выбор. Я прижалась щекой к кровати, мои пальцы переплелись с пальцами Невио. Мой взгляд нашел часы. Операция Амо продолжалась уже три часа. О, Невио.
Должно быть, я уснула, но меня разбудила суматоха перед дверью.
— Где он? — раздался глубокий мужской голос. Мне потребовалось мгновение, чтобы узнать в нем голос Луки.
Я подняла голову.
— Оставайся здесь. — убеждала мама, но я покачала головой и выскользнула, прежде чем она успела меня остановить.
Папа и Лука стояли лицом к лицу, с оружием наготове, и лицо папы не предвещало ничего хорошего. Я не очень хорошо знала отца Амо, но его лицо тоже не внушало мне надежды.
— В операционной, — сказал Нино. — Наши лучшие хирурги спасают ему жизнь.
— А кто довел его до такого состояния, что ему требуется спасение жизни? — прорычал Лука. Я
вздрогнула,я привыкла к жестокости, к резким словам и еще более жесткой правде, но я не привыкла к гневу других людей.
— Твой сын вошел на нашу территорию без разрешения.
Лука подошел к отцу еще ближе, так что их носы почти соприкасались.
— А я думал, что наше перемирие гарантирует безопасность моего сына на земле Каморры. Полагаю, я ошибался.
Я подошла ближе, но Массимо схватил меня за запястье и толкнул за собой.
