class="p1">Мое вторжение это неминуемый скандал.
Этого мне не хочется.
Я решаю растить ребенка одна. Молчать, кто у него отец и поставить в графе отцовства жирный прочерк. И надеется, что мой малыш станет таким же сильным и властным, как его отец.
По щекам бегут бесконечные слезы. Я, прижавшись, сижу в углу кухни и без конца их вытираю. Я должна быть сильной и бороться за место под солнцем для моего малыша.
С таким настроем и проходят последующие дни.
Они становятся еще более хмурыми и серыми. Краски сгущаются, и для меня все становится черным, даже солнце.
Хотя я даю обещание не думать о Дашковиче. Это невозможно. Он не оставляет меня ни на секунду. Я иду по улице и вижу, как папа катит коляску, и представляю его.
Я рыдаю, когда веселого и жизнерадостного мальчика несет отец и вместе они смеются. За ними идёт счастливая мама, в желтом пальто и ее улыбка светится на всю улицу.
Мамочки. Мне становится плохо. От смеха ребенка по моей коже бегут мурашки.
Я осталась совсем одна. Стараюсь перейти улицу, скрыться от них. Я вбегаю в парк, сажусь на скамейку и начинаю рыдать.
Не могу. Все внутри содрогается и сильными волнами бьется по мне. Буквально ударяет. Я не могу себя сдержать, закрываю лицо руками и плачу.
Что просила долгими и тянущими вечерами.
И вот мне дали.
Но оставили одну.
Я не прошу справедливости, практически в нее не верю. Лишь сжимаю живот и вспоминаю, что нельзя нервничать. Это может сказаться на здоровье моего малыша.
Мальчугна.
Я уверена, что у меня мальчик. Сто процентов. Даже не сомневаюсь в этом. Он будет такой же, как его папа. Безумно красивым, сильным хищником в мире людей.
Вытираю слезы, встаю и гордо поднимаю голову, иду дальше. Ноги тяжелые, ватные, опаздываю на работу и в последнее время это вошло в привычку.
Не могу больше туда идти, видеть их лица. Они теперь меня все бесят.
Стараюсь коллег не замечать, отделяюсь от коллектива, не участвую в разговорах и выпадаю из обсуждения.
Сначала они меня спрашивали, что случилось, даже пытались поговорить, садились напротив меня. Я молчала.
И они перестали приставать, я только рада.
Вот влетаю в офис, плюхаюсь на стул и разгребаю бумаги. Их у меня как обычно куча.
Делаю важные дела, что набежали за день, а в свободное время лезу в телефон, жадно вчитываюсь во всю информацию про Дашковича. Интересно все.
Вижу его будущую спутницу. Красивая, смуглая, высокая с лучезарной улыбкой.
Я ей завидую.
Слёзы снова катятся по щекам, я всхлипываю и вытираю рукой.
В статье пишут, что будет заказано несколько сотен роз. Какая прелесть. У меня стягивает живот. Несколько сотен роз.
Выключаю телефон, чтобы перестать над собой издеваться, и сосредоточиться на работе. Но не могу.
Лезу опять в телефон, не могу оторваться от экрана, жадно впитывая все, что пишут про него.
Вот новая статья.
«Почему Дашкович расстался с Устиной, откровения мужа».
Тут мое сердце остановилось.
Глава 50
Мои глаза еще раз пробегают по заголовку.
Влад! — кричу я про себя, не веря тому, что вижу.
Отрываю взгляд, даю себе время отдышаться. Да что же это? Моя рука сжимает телефон со всей силой. Я дышу, стараясь выпрямить дыхание.
— Чтобы не случилось? — говорю себе сквозь страх, — помни, что у тебя есть ребенок и тебе нельзя нервничать. Нельзя.
Мои глаза снова опускаются и начинают читать статью. Влад решил вывалить наружу всю нашу личную жизнь? Это месть или очередная попытка меня добить? Ну и сволочь ты!
Снова по мне пробегает череда воспоминаний. Я чувствую запах духов, потом вспоминаю наш долгий разговор с Демидом и секс.
Я кусаю губу и поднимаю глаза. На меня никто не смотрит, я одна со своими переживаниями и чувствами. Хотя ко мне все уже привыкли, что я могу не с чего встать и побежать в туалет и там рыдать.
Галя постаралась.
Она, скорее всего, рассказала, что я беременна или сделала предположение, поэтому на меня не обращали внимание.
Отмахивались, говоря, что это гормоны играют. Они и, правда, играют, еще как.
Я снова опускаю свои глаза и не могу решиться прочитать статью. Что он про меня рассказал эта сволочь. Начинаю быстро вспоминать, как мы расстались.
Я ему четко без каких-либо намеков сказала: «Нет».
У него оставалась надежда, сто процентов, призрачная, но не у меня. Вот эта сволочь что-то про меня рассказала. Они, конечно, опубликовали перед самой свадьбой Демида.
Мамочки.
Мне после слов свадьба Демида становится невероятно больно. Будто кто-то со всей силы ударил ножом в спину.
Свадьба.
Все тело содрогается от удара.
Я блокирую телефон, и экран моего черного мобильника потухает. Лучше если я ничего не буду читать. Это лучше для меня и моего малыша. Я в первую очередь должна думать о нем.
Отрываю голову и стараюсь ни о чем не думать.
Погрустить в тишине мне не дают бесконечные разговоры коллег, шум работы принтера. Галя решила распечатать все документы.
Еще вой кондиционера. Он меня добивает больше всех.
Я снова снимаю блокировку с экрана и смотрю на статью. Решаюсь прочитать и забыть.
Вклиниваюсь в текст. Жадно читаю буквы.
Статья не о чем в начале. Девушка и правда нашла моего осла. Он, поддакивая, соглашается со всеми ее глупыми выводами.
Корреспондентка спрашивает:
— Вы знали, что ваша жена вам изменяет?
— Да, сначала догадывался, потом честно ее прижал и спросил. Она призналась, что ее любовник Дашкович. Я ее отпустил.
Его слова, как раскат грома. Удары колокола в моей голове. Даже не знаю что хуже, что он говорит, что я ему изменяла с Дашковичом. Я ему изменяла!
Да как ты можешь врать!
Мои кулаки сжимаются, и мне хочется что-то сломать. Например, карандаш. Он всегда подходил к этому занятию. Схватить и разломать. Или погнуть.
Мои глаза ищут на столе карандаши, они, как обычно, все от меня попрятались.
Я в бешенстве. Как ты мог так говорить, что я тебе изменяю. КАК!
Ты трахал мою подругу Светку. Снова я вижу ее качающие сиськи. Закрываю глаза рукой и чувствую, что сейчас буду рыдать. Нет, статью дальше читать нельзя.
Никак!
Телефон падает с колен на пол, издавая сильный шум. Мне все равно. Я изменяла. Какой ты…
Сказать не могу. Нет эпитетов, чтобы тебя описать и сказать всю правду. Ну ты СВОЛОЧЬ!
Отрываю руки от головы, опускаюсь
