сам человек становится знаком. Как вы знаете, ни один из умеющих колдовать не примкнул к Ордену. А что сейчас творится с Климой, одним высшим силам ведомо. Эх, знал бы я, что моя жизнь так интересненько повернется, хоть в библиотеке Фирондо помимо книг о ритмике и математике поискал какие-нибудь исторические сводки…
— Неужели ты совсем ничего не можешь сделать? — Выля чуть не плакала.
— Большее, на что я способен, это погрузить ее в более глубокий сон, — проворчал Тенька. — Видели когда-нибудь зимой мороженных кузнечиков?
— А она от этого проснется? Так погрузи, чего ты ждешь!
— И правда, Тенька, — вступила в беседу Ристя. — Делай что-нибудь, если можешь, незачем ломаться.
— Да вы свихнулись, обе! Как можно проснуться от заморозки?! Я сказал так, чтобы подчеркнуть свое бессилие. Но если вам угодно угробить свою обду… Я с мышами уже третий год экспериментирую: усыпить — запросто, а при пробуждении половина взрывается. Там такая интересненькая схема…
— Ты же сказал, что не можешь причинить обде вред, — удивилась Ристинка.
— Так в благих же целях! — Тенька саркастически развел руками. — В отличие от обычной клятвы, верность ведов до ужаса обтекаема. Плохо будет только при осознанном и намеренном предательстве с использованием колдовства.
Выля села у Климиного изголовья и разрыдалась. Тенька поморщился.
— Успокойся. Лучше расскажите мне ваши предположения, и вместе подумаем.
— К-какие предположения? — всхлипнула Выля. Она увидела на Тенькином лице недовольную гримасу и постаралась успокоиться.
— То есть, вы даже не думали, что да как, а сразу побежали за мной?
— Решили, ты все точно знаешь, — пожала плечами Ристя. — Я оценила общее состояние и поняла, что таких недугов мы не проходили.
— Высшие силы, ну почему большинство девчонок похожи на мою недалекую сестрицу, а не на Климу! Давайте рассуждать. С ней раньше бывало подобное?
— Нет, — очередной всхлип Выля все-таки подавила. — Даже в детстве. Клима говорила, ей всегда требовалось мало времени на сон.
— Так. Значит, при обычном порядке вещей такой вариант хода эксперимента исключается… Да не смотрите так, это я на терминологию сбился, удобнее ведь. Что в последнее время Клима делала такого, чего не бывало никогда?
— Так собрание устроила!
— Выля, незачем орать, почем я знаю, что оно у вас было первое. Значит, раньше она не выступала перед публикой?
— Выступала! Уроки отвечала.
— А используя талант?
— Вербовала сторонников, обманывала наставников.
— И ей случалось использовать талант обды много часов подряд перед толпой больше пары сотен человек?
— Не припоминаю. Такое, как этой ночью, впервые было.
— Значит, — просиял Тенька, — вывод таков: сбой хода эксперимента вызван переменой исходных данных! Причина Климиного сна в собрании!
— Складно, но глупо, — заметила Ристинка.
— Да, — кивнула Выля, — Гера, например, постоянно выступает перед всем Институтом, и ничего. Даже в первый раз с ним все хорошо было. Ну какой нормальный человек…
— Клима — обда, — перебил Тенька. — у нее все по определению не как у людей и сильфов. Я убежден, что она слегла из-за собрания. Не рассчитала силы на первых порах… Точно! Вполне интересненький расклад! Как вам такая теория: обда устает потому, что во время речей призывает высшие силы! Никто этого не делает кроме нее. Певец-любитель может часами драть глотку и ничего ему не будет, а начинающий мастер споет пару песен — и все, голос сел.
— С Климой как быть, теоретик? — сдвинула брови Ристя.
— Подождать, пока выспится. А что мы еще можем? Выля пусть пойдет в вашу библиотеку, поищет чего. Вдруг мы не первые, у кого обда засыпает? Может, наши древние предшественники оставили письменные инструкции.
— Ты полагаешь, я найду все это в библиотеке Института?
— Клима же разыскала когда-то записи про обд! Где они, кстати?
— У нее в кровати, за дощечкой.
— Ну, так принеси.
— А Клима мне потом голову снимет, что я у нее рылась.
— Если проснется, — вставила Ристинка нервно.
Едва успокоившаяся Выля снова начала всхлипывать. Тенька с тоской оглянулся на Климу. Он смутно понимал, что если хорошенько прикрикнуть на обеих, то они сразу же прекратят заниматься глупостями. Но Тенька не любил повышать голос в гневе. Даже когда кому-нибудь удавалось вывести его из себя, вед говорил тихо, но так вкрадчиво, что кровь стыла в жилах. Вот Клима могла наорать в случае чего. А Гера вообще говорил громко, и уж если приходилось ругаться…
— Я, пожалуй, поищу Геру, — решил Тенька. — Надо его тоже известить, — и подумал, что друг лучше него справится с этим сборищем истеричек.
* * *
— Как спит?!
— Гера, замолчи.
— Почему спит?!
— Мы не знаем, — в который раз повторил Тенька. — Возможно, перетрудилась на собрании.
"Правая рука" шумно втянул носом воздух и резко выдохнул. У колдуна гора с плеч свалилась. Известие было встречено бурно, даже слишком, и Тенька на миг испугался, что Гера тоже начнет паниковать. Но, к счастью, недооценил его. Гера паниковал только по пустякам. А стоило случиться мало-мальски серьезной беде, мигом взял себя в руки.
— Она долго может спать? Ты пытался что-нибудь с этим сделать?
— Поверь, все возможное, — Тенька опустил, что пределом его возможностей были теоретические рассуждения. — Выля сейчас пошла в спальню за Климиными книгами. Если там ничего не найдет — отправится в библиотеку. Но я решил, ты должен знать: в ближайшие несколько часов, а то и дней, обды, считай, нет.
— В таком случае, я беру командование на себя, — решил Гера. — Извещу Вылю, и пусть передаст по своим цепочкам.
— Ты полагаешь, разумно рассказывать всем, что с обдой случилась беда? — прищурился Тенька.
Гера задумался. Он не любил секреты. Но что сейчас важнее: боевой дух организации или его личные пристрастия? "Вот так и становятся грязными интриганами, — с тоской подумал юноша. — Зря я Климу ругал, сам не лучше". Он не опускал взгляд, даже не вспомнил, что для его собеседника всякие глаза — открытая книга.
— Совершенно зря маешься, — спокойно, но твердо сказал Тенька. — Неужели ты не слышал легенду про битву на Железном поле?
— Если это очередная байка о якобы всемогущем Эдаморе Карее, то нет.
— Она повествует о событиях, случившихся шесть тысяч лет назад. Эдамору Карею, при всем моем уважении к нему, не больше пятидесяти. Я думал, ты знаешь сказки про обд.
— Не все, — смягчился Гера. — Мы все-таки на орденской стороне жили.
— Это рассказ о Ритьяре Танава. Он был обдой, одним из наиболее загадочных. Говорят, когда он почувствовал в себе талант, то бросился под повозку, чтобы его заметили. Впрочем, это слишком давняя история, чтобы судить наверняка. В те времена жизнь тоже не была мирной — с морей часто приплывали захватчики.
